полез к Короткову с расспросами:
— А какими ветрами к нам-то тебя забросило?
— По работе, — односложно ответил майор.
— Ааа, понятно. В первый раз?
— Да, не приходилось до этого.
— У нас вообще нормально. С зарплатами, конечно, не то, что у вас там, но жить можно. Правда, вот видишь, и по ночам подрабатывать приходится. Днем служба — ночью бомблю.
Они проскочили на красный.
— Ты бы поосторожнее, — посоветовал Сергей Иванович. — Штрафанут ведь.
— Не штрафанут, — весело засмеялся водитель, которого, кстати, звали Колей, как он сам и представился. — Своих не штрафуют!
— В смысле своих? — не понял Коротков.
— Да я мент, лейтенант, — добродушно признался Коля. — Участковым работаю.
Коротков с удивлением посмотрел на своего извозчика. Бывает же такое!
— Ну, значит коллеги, — чуть подумав, сказал он и назвался: — Майор Коротков Сергей Иванович. Следователь по особо важным делам.
— Да ну!? — будто не поверил Коля.
— Точно, — улыбнулся Коротков и продемонстрировал свое служебное удостоверение.
— Что ж ты сразу, майор, не сказал, что свой? — обрадовался Коля. — Тогда о деньгах забыли! Все! Со своих не берем.
— Ладно, разберемся. Далеко еще?
— Да нет, уже скоро. Так ты по работе, значит, к нам?
— По работе.
— Серьезное дело?
— Серьезное.
— Аааа…
На этом разговор прервался. Проскочив еще один перекресток на красный свет, Коля все-таки нарвался на гаишников. От обочины отделилась едва различимая фигура и мигающая палочка ясно указала, что Колиной «шахе» предписано притормозить, а ее хозяину — объясниться.
Коля остановился, прихватил с собой барсетку и вылез из машины. Напоследок он бросил Короткову:
— Я на минуту — свои же!
Уже секунд через тридцать Короткову стало ясно, что свои оказались не такими уж и своими. Коля суетливо начал шарить в маленькой кожаной сумке, которые в Москве вышли из моды уже лет десять назад, и что-то приговаривать при этом, то и дело кивая в сторону автомобиля. Коротков понял, что, скорее всего, таксист уже рассказывает стражам дорожного порядка о том, что в машине у него сидит майор из Москвы.
Гаишник проверил Колины документы и направился к «шахе». Поравнявшись с дверью со стороны Короткова, он постучал в стекло и жестом попросил опустить его.
— Вечер добрый, старший лейтенант Гунько, — представился он. — Выйдите, пожалуйста, из машины.
— А в чем, собственно, дело? — Коротков и не подумал шелохнуться.
— Ничего особенного. Формальная проверка.
Коротков достал удостоверение и продемонстрировал его гаишнику.
— Я все понимаю, — извиняющееся промямлил Гунько. — И все же, я вас прошу выйти из автомобиля.
Коротков пожал плечами и отстегнул ремень безопасности.
— Что происходит? — недовольно бросил он в сторону старшего лейтенанта, закуривая сигарету. — Я, по-моему, представился.
— Разрешите ваш общегражданский паспорт, — вежливо попросил гаишник.
Коротков, недоумевая, достал паспорт и не выпуская его из рук, показал нужные страницы.
— Мы можем ехать? Или у вас какие-то вопросы к водителю?
Краем глаза Коротков заметил, что в машине гаишников, спрятанной за деревьями, сидит еще, как минимум, два человека, в руках которых зажаты автоматы. Он понял. Видимо, идет какая-нибудь операция, вроде «Перехвата» или еще чего-нибудь в том же роде.
— Ловите кого-то что ли? — решил таки спросить майор.
— Так точно, Сергей Иванович. Приказано останавливать все такси из аэропорта и в аэропорт. Вашего, кстати, ловим — то. Нежданова какого-то.
У Короткова аж сердце в груди подпрыгнуло.
— Нежданова? А чего меня так долго проверяли? Я похож что ли?
Коротков прекрасно знал, что с Аликом Неждановым у него нет ровным счетом ничего общего — просто два разных человека.
— Да откуда я знаю, — неожиданно сообщил Гунько. — Нам из Москвы все никак фоторобот не дойдет. В слепую работаем. Останавливаем, документы проверяем. На удачу, короче.
Коротков выматерился про себя. В этот момент он был готов растерзать Прошина, который клялся и божился, что все запросы сделал, и всю необходимую информацию в Иркутск отправил. Выходит, что ни черта он не сделал, затянув как обычно.
— Ну что ж, тогда удачной охоты! — пожелал на прощание Коротков и пошел обратно к машине. Коля засеменил за ним, что-то бормоча себе под нос. Когда они сели и тронулись с места иркутского участкового как прорвало:
— Нет, ну надо же! А!? Своих трясут! Да если бы я при исполнении был, я бы из них сам всю душу вытряс! Тоже мне, менты — стоят весь день на обочине бабки сшибают!
Последнее Коля произнес с таким чувством досады и обиды на жизнь, что Короткову показалось, что переживает Коля отнюдь не за иркутских автолюбителей, которым приходится отстегивать из своего кармана по поводу и без повода, а за себя самого, у которого нет такой уникальной возможности подзаработать.
За окном, тем временем, потянулись кирпичные пятиэтажки с покатыми крышами, которых в Москве следователь никогда не видел. Справа пронеслась стоящаяся многоэтажка вполне себе элитного вида. Людей на улице не наблюдалось.
Коля затормозил возле невысокого здания, на котором в темноте с трудом читалась надпись «Гостиница».
— Приехали, — сообщил он.
— Спасибо, Коль. Возьми пятьсот рублей. — Коротков протянул деньги.
— Да что ты! — запротестовал тот.
— Бери, бери. — Майор открыл бардачок и бросил в него купюру. — Все, бывай!
Глава 10
Следующие два дня Арт прожил как во сне. Спать он не мог, так же как и есть. Да и вообще двигаться. Все тело словно парализовало. Он лежал с закрытыми глазами, то забываясь тяжелым сном, то вновь возвращаясь в реальность, которая черной пеленой нависала над ним и днем и ночью.
Каждый короткий сон заканчивался одним и тем же — Арт просыпался в поту, чувствуя, что по щекам текут слезы. Они текли непроизвольно, и их было так много, что это было даже удивительно. Но самое странное было то, что, несмотря на все эти внешние проявления эмоций, в нутрии у Арта была пустота. Он пытался почувствовать раскаяние, но его не было. Вот только перед глазами постоянно маячило лицо Горшкова, искаженное болью предсмертных страданий.
В сам момент казни Арт не видел этого лица — он был в состоянии аффекта, а потому ему казалось,
