процента установила, что тело принадлежало именно Константину Евсееву. После чего останки перевезли в Егорьевск и перезахоронили на Новом кладбище. Отца у Евсеева не было давно, мать умерла год назад...
Выкурив сигарету, Логинов сам позвонил в Ростовскую спецлабораторию и переговорил с ее начальником. Потом побарабанил по столу пальцами и поднял голову:
– Если честно, то толком я так ничего и не понял... Эксперты уверены, что это были останки именно Евсеева. Но на девяносто три процента. А раз так, то остается семь шансов из ста, что Евсеев жив. А это очень большая вероятность... Так я, во всяком случае, это понимаю... В общем, это как в анекдоте. Летят люди на воздушном шаре и видят на земле ученого. «Эй, мужик! – кричат они. – Подскажи, пожалуйста, где мы находимся?» Тот подумал и говорит: «На воздушном шаре...» Ответ вроде правильный, а что с ним делать, черт его знает...
– И что теперь? – почесал затылок Степан.
– Не знаю, – честно признался Логинов. – Наверное, съездим на кладбище...
– Так тогда связываться с прокурором насчет эксгумации? – уточнил Тараскин.
– Зачем? Его, слава богу, уже эксгумировали... А лучших спецов по идентификации, чем в Ростове, нет. Это бессмысленно. Просто посмотрим на могилу. Мало ли что?..
93
Дважды пройдя мимо подъезда четырнадцати – этажки на Ивановой горе, киллер наконец решился. Не убить Логинова – а посоветоваться с Костей. Рассказать ему обо всем и спросить совета...
Логинов даже не догадывался, что с момента прибытия в Егорьевск его жизнь повисла буквально на волоске. Он не знал, что в день приезда киллер так и не решился войти в подъезд и подняться на двенадцатый этаж.
Вместо этого он поймал такси и поехал в пригород. Туда, где не так давно, несколько лет назад, на месте бывшего колхозного поля разбили Новое кладбище.
Само собой, кладбище было уже закрыто. Но киллер не стал тревожить сторожей. Встреча с другом, тем более разговор с ним по душам, – дело сугубо личное, интимное. И не терпит присутствия посторонних.
Поэтому киллер свернул с дороги и прошагал с километр по полю вдоль забора. А потом перелез через него и безошибочно вышел на нужную аллею, хотя был здесь всего один раз...
Простенький металлический крест без оградки и прямоуголник просевшей земли – это и было последнее пристанище Кости. Киллер вытащил из сумки букетик незабудок, освободил их из целлофана и присел:
– Ну, привет, братишка... Как давно мы не виделись. Я знаю, как ты скучал, но раньше я просто не мог к тебе прийти. Сейчас, подожди... – Сглотнув набежавшие слезы, киллер достал свечку, зажег ее дрожащими пальцами и поставил в стограммовую пыльную рюмку. – Ну вот, теперь ты меня видишь... Я приехал рассказать тебе, Костя, что я сделал все, что хотел сделать ты... Я знаю, как тоскливо тебе было, что ты не успел рассчитаться с этими суками, но теперь, братишка, ты можешь спать спокойно... Я убил Самвела. И Малькова я тоже достал. Ты говорил, что обязательно доберешься до этих двоих и рассчитаешься с ними. Я сделал это за тебя. Конечно, Самвелу нужно бы было отпилить голову, как отпилили ее тебе – тупой двуручной пилой. А Малькова порезать на части и скормить собакам, как сделали это с тетей Варей... Но эти суки слишком поднялись на крови наших проданных и преданных братишек. У них охрана, бронированные «мерсы»... Конечно, я мог бы порвать на куски одного из них, но тогда я не довел бы наше дело до конца. Какое дело, спрашиваешь ты? Наше дело, Костя... Ты собирался убить двух негодяев, но их намного больше. Сейчас расскажу, как я об этом узнал... Ты помнишь этого капитана, который продавал «чехам» оружие? Я встретил его, Костя, в Москве. Когда вернулся от тебя. Я не знал тогда, что делать и как я буду искать Самвела. И тут я увидел его... И понял, что это мой шанс. Я подошел к этому капитану и сказал, что помню его по Чечне и мне нужна работа – любая... Я знал, что он клюнет, такая скотина удавится за копейку. Я после госпиталя, Костя, чувствую людей, не знаю, наверное, у меня открылся третий глаз... И я знал, что он не упустит возможности продать меня, как продавал оружие и наших братишек в Чечне... И он клюнул. Хотел «подписать» меня на какую-то «мокруху». Теперь я живу по его документам, Костя. Мы похожи. Были... С ним я рассчитался первым. В его квартире, купленной за кровь наших братишек, за твою кровь, Костя... Я убивал его медленно, чтобы он понял, как больно было тем, кого он пачками сдавал «чехам». Я убивал его долго, Костя. Шесть часов. Он не стоил одного твоего ногтя. Когда тебе «чехи» отпиливали пилой голову, ты, братишка, не проронил ни звука... А этот долбаный капитан плакал, как баба, и сдал мне все – свои деньги, тайники с оружием, подельников и покровителей. Он так нажился в Чечне, что дембельнулся, обосновался в Москве и стал торговать оружием, Костя... Уже не торгует. И его подельников я убрал. Теперь осталось добраться до покровителей... Но это непросто, Костя. До двух-трех я, наверное, доберусь. Но остальные слишком высоко... До них мне не дотянуться, Костя. Но я постараюсь... У меня есть план. Не буду рассказывать, чтобы не сглазить. Если получится, тогда вернусь и расскажу... Еще раз извини, братишка, что я потерял твой амулет, так получилось. Он теперь, наверное, у Логинова. Это подполковник ФСБ, он сейчас ищет меня и прилетел сюда. Как раз о нем я и хочу с тобой посоветоваться, братишка. Он очень опасен, он очень быстро все понимает и, боюсь, может помешать мне довести наше дело до конца. Так что правильнее всего было бы его убрать. Но... Я не могу решиться. Я тебе говорил, после «дурки» я чувствую людей. Так вот – он наш, Костя, он наш по крови, я чувствую это... Он просто не понимает, кого защищает. Убить его – это все равно что убить тебя, братишка. Понимаешь? Я не знаю, как мне быть... Поэтому и пришел посоветоваться с тобой...
94
Директор Нового кладбища – пожилой еврей – по такому случаю лично встретил машину у ворот. Пожав прибывшим руки, он суетливо повернулся к калитке:
– Прошу! Вон туда, в боковую аллею... Я, честно говоря, там давно не был, сейчас сверюсь со схемой...
По дороге директор на всякий случай пожаловался:
– Финансирования жутко не хватает... Даже на самое необходимое. Я бы и рад организовать уход за могилами участников войны, но где взять средства? Конечно, могилу Евсеева мы теперь в порядок приведем. Обязательно. Изыщем возможность... Мне просто не сообщили, что он такой герой...
Наконец впереди показался нужный участок. Директор еще раз сверился со своей схемой и сказал:
– «16-а»... Так... Ага. Вон она...
Логинов молча отстранил директора и приблизился к могиле первым. Ничего особенного в ней не было. Простенький металлический крест с табличкой и прямоугольник просевшей земли...
Только вот могила была аккуратно прибрана – совсем недавно. Трава была вырвана, у креста стояла рюмка со свежим огарком. Логинов нахмурился, сделал еще один шаг и вдруг резко остановился:
– Стоп!
Тараскин налетел на него сзади и удивленно спросил:
– Что?..
– Кажется, мне бандероль, – вздохнул Логинов и потянулся за сигаретой.
Тараскин проследил за его взглядом и невольно вздрогнул:
– Ни хрена себе!..
У металлического креста, присыпанная снизу землей, стояла небольшая картонка. На ней жирными буквами было выведено: «ПОДПОЛКОВНИКУ ЛОГИНОВУ. ЛИЧНО В РУКИ».
На несколько секунд Тараскин застыл в удивлении, потом подался к могиле:
– А ну-ка, а ну-ка...
– Назад! – тут же крикнул Логинов, хватая его за рукав.
– Что?.. – снова удивился Тараскин.
– У вас что, «киндерсюрпризов» не бывает?
– Нет... А что это вообще такое?
– Счастливые люди, – оглянулся на Горова с Аникеевым Логинов. – Себе, что ли, в территориалы податься?.. В общем, так, майор. Сперва поднимай ментов, пусть выставят тут оцепление. А потом связывайся с областью, скажи, что нам срочно нужны взрывотехники! И пусть не чешутся, чтоб успеть до темноты...
– Так вы думаете, эта картонка заминирована? – нахмурился Тараскин, вытаскивая телефон.
