согнулись...
В вагончике жил начальник лагеря – Хункар-паша Гериев. Большой человек – дальний родственник самого Масхадова. От него в лагере зависело все – и жизнь Байсогулова в том числе.
Поэтому Апти поскребся в вагончик, словно мышь, и, согнув спину, нырнул внутрь. Через пару минут дверь снова распахнулась. Первым на пороге показался Апти. Он поспешно раскрыл огромный зонт и почтительно отступил в сторону. Секунду спустя под зонт шагнул Хункар-паша.
Даже на фоне согнутого в три погибели Апти начальник лагеря выглядел жалким карликом. Метр шестьдесят роста, хилое телосложение и обезьянье морщинистое личико...
Уродец выпрямился и зашагал к плацу. На ногах его блестели импортные сапоги с узкими голенищами. Брюкам Хункар-паша предпочитал галифе. Его хилый торс был украшен камуфляжной курткой, а голова – фуражкой с высокой тульей. В правой руке начальник лагеря держал шомпол от «АК»...
Жалко выглядел Хункар-паша, как персонаж безумного спектакля. Собственно, он им и был. Только по воле некоторых высокопоставленных российских деятелей спектакль затянулся. И убивали в нем по- настоящему...
Хункар-паша приближался к плацу, за ним семенил сгорбленный садист Апти с зонтиком. А глаза сотен узников были прикованы к шомполу в руках начальника лагеря. Этот шомпол Хункар-паша носил с собой не зря. Насмотрелся фильмов про концлагеря и старался походить на немецких офицеров.
Лил дождь, барабанил по зонту, осыпал брызгами блестящие сапоги Хункар-паши. А тот был мрачен. И зол.
Остановившись посреди плаца, уродец окинул шеренги взглядом. Потом стукнул шомполом по ладони левой руки и рявкнул:
– Вчера я разговаривал с самим президентом! Он недоволен, козлы! Первый караван должен пройти через ущелье до зимы. А у вас опять обвал на пятнадцатом километре!
На этом месте Хункар-паша умолк и обвел шеренги взглядом. Шеренги безмолвствовали.
– Ко мне! – ткнул шомполом начальник лагеря.
Из строя вышел пожилой пленник. Подполковник инженерной службы, выполнявший обязанности главного иженера стройки. Он был болен и едва держался на ногах от температуры.
Сделав пару шагов, он чуть не упал. К нему тут же подскочил бородатый гоблин в черной шапочке и взмахнул палкой:
– Быстрее, козел, когда сам Хункар-паша тебя зовет!
От хлесткого удара подполковник не удержался на ногах и рухнул на мокрую землю. Гоблин ударил его сапогом и поволок к начальнику лагеря по земле. И швырнул у блестящих сапог:
– Встать!
Подполковник с трудом поднялся на колени. Гоблин ухватил его за мокрые волосы на затылке и приподнял голову:
– В глаза смотри! И слушай, что тебе скажет Хункар-паша!
– Почему у нас опять обвал, козел? А? Сколько это может продолжаться? Ты что, делаешь это специально?
– Н-нет... – едва слышно ответил подполковник. – Дожди. Все дело в дождях...
– Ишак! – размахнулся шомполом Хункар-паша и ударил подполковника по лицу.
Тонкий прут рассек иссохшуюся кожу, на грязную землю потекла струйка крови. Хункар-паша ударил еще раз и еще...
Подполковник дергался от нестерпимой боли, но его за волосы крепко держал гоблин-охранник. И не давал прикрыться руками. Когда лицо инженера превратилось в кровавое месиво, начальник лагеря ткнул ему шомпол под подбородок:
– Тебя бы нужно было убить, козел, но ты еще нужен Ичкерии... Убери его, Хадам!
Гоблин тут же оттащил окровавленного инженера в сторону. Хункар-паша вскинул шомпол:
– Вас всех нужно было бы убить, козлы! Зарезать, как свиней, за то, что вы расстроили великого президента Ичкерии! Но вы еще должны претворить в жизнь мечту Джохара! Поэтому я вас пощажу! Всех, кроме одного! Чтоб вы поняли, что я не шучу! Его!
Шомпол указал в Валеру – самого молодого из пленников. Пареньку было только четырнадцать. Его мать, тетя Варя, приехала в Чечню вызволять из плена своего старшего сына. И на беду прихватила с собой младшего...
Они вдвоем прошли по всей адской цепочке работорговли, пока не оказались в чеченском Освенциме. Тетя Варя работала на кухне. Сейчас в строю ее не было. Она готовила для узников еду и не подозревала, что и второй ее сын обречен...
– Нет! – вскрикнул Валера.
Он прошел все круги ада. Его били, отрезали пальцы и насиловали. Но он все же был жив. До сегодняшнего дня...
– Нет!!! – вскрикнул Валера, падая на колени. – Я не хочу! Я хочу жить! Пощади, Хункар-паша!!!
Начальник лагеря только скривил в злорадной ухмылке свою обезьянью рожицу. А бородатые гоблины с палками уже бежали к упавшему на колени пацаненку. Потом схватили и поволокли на середину плаца...
Здесь его и начали убивать – палками, с ухмылками и шутками. Так, как не убивают даже скотину. И замерли шеренги узников, и еще больше припустился дождь...
Валеру убили быстро. Он был слаб, и охранники даже не получили от процесса привычного удовлетворения. Но это было не все. На свою беду, крик последнего сына услышала тетя Варя. Или не услышала, а почуяла беду своей израненной материнской душой...
И в тот миг, когда гоблины, тяжело дыша, отошли в сторону, она появилась на плацу. И увидела бездыханное тело. И разнесся над концлагерем ее жуткий крик...
Не крик даже, а вой... Страшный вой матери, одного сына у которой забрало государство, а второго она обрекла на мучения и смерть сама. И тут случилось то, чего никто не ожидал – ни узники, ни гоблины- охранники.
Тетя Варя была забитой и тихой женщиной. Она молча сносила все издевательства и никогда даже не помышляла о каком-то сопротивлении. Но тут, потеряв обоих сыновей, она вдруг превратилась в волчицу. И с диким криком устремилась прямиком к Хункар-паше.
Гоблины бросились ей наперерез, но не успели. Злобный карлик в испуге подался назад. Его попытался прикрыть собой Апти, но замешкался с зонтиком...
Тетя Варя прыгнула на него, оттолкнула и вцепилась ногтями в обезьянью рожицу Хункар-паши...
– Вай!.. – разнесся над плацем писклявый вскрик уродца. – Вай! Мой глаз!!!
– Сука! – вцепился в тетю Варю Апти.
Но оторвать женщину от уродца оказалось не так просто. Словно боль всех матерей вселилась в нее в этот миг. Всех, кто потерял своих сыновей на этой бессмысленной войне. Словно клещами, вцепилась она в обезьянью рожу начальника лагеря...
И только вместе с подоспевшими гоблинами-охранниками удалось Апти совладать с женщиной. Град зверских ударов обрушился на тетю Варю, и только после этого разжались ее пальцы.
– Вай! – заверещал Хункар-паша. – Вай! Я ничего не вижу! Эта сука выдавила мне глаз!
Апти подскочил к своему начальнику, бережно приподнял его и ужаснулся... Левого глаза у Хункар-паши не было. Вместо него зияла кровавой пустотой глазница, сам глаз – безжизненный, словно стеклянный – свисал на каких-то ошметках между ладоней уродца...
– Врача! – сиплым голосом завопил Апти. – Врача сюда! И машину!
97
Только когда самолет пошел на посадку в Москве, Логинов вздохнул и вернулся к реальности. Удивленно посмотрев на часы, он провел рукой по лицу и снова повернулся к иллюминатору.
Письмо, оставленное киллером на могиле Кости Евсеева, было большим. Но сейчас перед Логиновым встало его начало: «Когда ты прочитаешь это письмо до конца, Логинов, ты все узнаешь. Ты узнаешь, кем был Костя и кем были Самвел с Мальковым. И я уверен, ты меня поймешь. Я знаю, ты обязательно поймешь меня, Логинов, потому что ты наш, братишка... Ты тоже пролил свою кровь на этой бессмысленной бойне в
