Вульфа. Это с одной стороны. А с другой – крутого спецназовца, способного в одиночку крушить полчища врагов. Будь самим собой!
А что я сам-то могу? Хм… Ну не так уж и мало вообще-то. Могу остановить атомный реактор. Причем быстро и надолго. А попросят, так и оба.
Так-так-так, это уже теплее: для точной ракетной стрельбы нужен стабильный ход лодки. А при сбросе аварийной защиты обоих реакторов о стабильном ходе говорить не придется – дай бог не утонуть. Риск для двух сотен людей и дорогущей субмарины. Можно и не выплыть с таким слабо подготовленным экипажем… Ладно, оставим пока про запас. Тем более что таким способом не решается проблема стопроцентного предотвращения ракетной атаки. Как узнать, что программа в чьих-то головах уже запущена? Но, как крутая превентивная мера, подойдет.
Думай, думай, Серега, ты же инженер. Вот именно! И, значит, решение должно лежать именно в технической плоскости. Да, я вряд ли смогу предотвратить какое-нибудь убийство, это больше из области психологии. А вот запуск ракет… Совсем тепло! Запуск, запуск… Это епархия командира ракетной части, БЧ-2. А у них даже на вторую, ракетную палубу посторонним вход запрещен. Ну так не тебе же! Вот оно, преимущество старшего на борту. Зайти туда я могу. Естественно, меня, как почетного гостя, будет там сопровождать целая свита. А может, и не надо вовсе туда забираться? Что, что можно сделать?!
В ракетах я ничего не понимаю, да и не подобраться к ним запросто. Кто ж в ракетную шахту полезет? Шахта, шахта… Горячо! Всякие системы: охлаждения, орошения, газового контроля… Надо почитать литературку. Но все эти системы связаны с общекорабельными, а на них можно воздействовать! Вот оно… Как говорил мой первый командир на флоте: «Продолжайте, лейтенант, работать в этом направлении!»
А теперь самый главный специфический вопрос: как собираются запустить программы в головах всех «обработанных»? Через радиосвязь с Большой земли? Сначала мне тоже так представлялось, тем более что один из «обработанных» – это командир боевой части связи. Но теперь такая идея вовсе не кажется привлекательной. При этом способе нет возможности одновременного воздействия на всех четверых. А «работать» им надо совместно. Что там, в специальной литературе по пси-оружию, говорилось по этому поводу?
Скрытое зомбирование проводится в виде специально подобранных аудиопрограмм, когда на какую-либо приятную мелодию посредством микшера накладывается неоднократно повторяемый словесный текст рабочего внушения в стандартной технике, но с замедлением в 10–15 раз. Транслируемые таким образом слова воспринимаются как глухой вой и после наложения становятся совершенно незаметными. Это и становится «ключом к запуску». Достаточно воспроизвести такую «мелодию», и – готово дело – объект активирован. Но паролем могут служить и просто слова, образы, заранее «внедренные» в подсознание объекта. Ну с этим вообще нереально справиться!
Получается, что «коллективный сеанс запуска» проще и надежней осуществить прямо тут, на борту субмарины, не вызывая ни у кого ни малейших подозрений: в установленное время по корабельной трансляции, или только для офицерской кают-компании, включается «приятная мелодия», и все готово!
Значит, такая запись должна храниться у кого-то… Вот! Вот зачем, скорее всего, на борту и находится «засланный» особист!
Ну что ж, кассета, диск или даже флешка – это уже что-то вещественное. На большой подводной лодке можно, конечно, и слона спрятать. Но можно его и отыскать. Хотя… Чего искать-то: в кают-компании на отдельном столике рядом с комбинированным проигрывателем постоянно лежат десятки кассет и дисков! Любой желающий может поставить мелодию по своему выбору. Да, верно, но надо, чтобы нужную мелодию в нужное время прослушали все «обработанные». А может, УЖЕ прослушали? И находятся теперь в состоянии ружья со взведенным курком: маленький конкретный приказ – и программы заработают…
Значит, надо торопиться и найти все-таки свой, инженерный путь. Тогда вперед, Серега! «Цели ясны, задачи определены…»
ГЛАВА 7
Работник одной из городских коммунальных служб неторопливо брел по маленькому дворику НИИ скорой помощи им. Джанелидзе. Он был одет в не первой и даже не второй свежести комбинезон оранжево-черного цвета, на ногах – стоптанные и грязные резиновые сапоги. Через плечо рабочего был перекинут увесистый моток упругой стальной проволоки, которую применяют для прочистки засоров в трубах. В руках он держал объемистый, видавший виды металлический саквояж для инструментов.
Мужчина шел зигзагами, внимательно смотря себе под ноги, словно выискивая что-то на асфальтированном покрытии двора. Вот, наконец, он остановился перед чугунной крышкой канализационного люка, постучал по ней ногой, присел, разглядывая что-то, понятное лишь ему, потом поднял голову в растянутой шерстяной шапочке и огляделся.
Метрах в полутора от него стоял неброского цвета автомобильный фургончик типа «Газели». Коммунальщик встал, бормоча себе под нос что-то невразумительное, подошел к фургону и через лобовое стекло заглянул в кабину. Она была пуста. Тогда мужик, недолго думая, застучал кулаком в брезентовой рукавице прямо по стеклу и заорал хриплым, пропитым голосом. Из набора в дюжину слов печатных было, наверно, три: «эй» и «кто-нибудь живой».
На шум очень быстро из внутреннего салона автомашины через перегородку в кабину перебрался молодой мужчина – очевидно, водитель – и вопросительно уставился на мужика. Тот, опустив на землю моток проволоки и саквояж, начал размахивать руками, как ветряная мельница, при этом не переставая материться. Водитель выбрался из кабины наружу и раздраженно поинтересовался:
– Чего тебе надо?
– …понаставили тут… понимаешь! Отгоняй свою колымагу… в сторону, мать… Работать будем!
– Я, козел, сейчас тебя самого так отгоню, что мало не покажется! – грозно пообещал водитель.
Но мужика оказалось не так-то легко испугать. Грязной рукой он вытащил из кармана мобильный телефон и, набрав короткий номер, заорал:
– Василь Фомич!!! Давай, подгоняй эвакуатор во двор Джанелидзе! Тут опять, как в прошлый раз, какие-то…баные…даки колымагу свою поставили. Ну, прямо на люк! И еще вы…ваются. Ага, – мужик глянул на водителя, – бугай какой-то убить меня грозится. А ты Петьку с Хохлом на эвакуатор посади: им только дай кулаки почесать, так полгорода разгонят! Ха-ха-ха! Вот заодно и повеселятся, мать…
Секунду что-то посоображав, водитель фургона приблизился и вполне миролюбиво похлопал крикливого мужика по плечу:
– Ты это… Не надо никакого эвакуатора. Объяснил бы сразу, чего надо. Договорились бы.
– Я ж тебе сразу и сказал: отгоняй в сторону, ит…ить! Так… ты ж… твою поперек…
– Ладно, ладно тебе. Ну не понял поначалу. Скажи там своему этому… – водитель указал на мобильник, – что вопрос решили на месте, все уладили. Никаких проблем…
Мужик продолжал недоверчиво смотреть на водителя, однако телефон от уха отстранил.
– Мы же тут тоже вроде как работаем, ожидаем больных. На анализы повезем. Так что нам никуда нельзя отъезжать, понимаешь?
В пустых глазках коммунальщика мелькнуло что-то, похожее на усиленную работу мысли.
– Так, едренть, отъедешь в сторонку?
Водитель закивал.
– Тады окей! – Мужик заорал в мобильник: – Василь Фомич, ничего не надоть! Ага, понятливые оказались. Но ежели чего… Ясный перец, сразу звякну!
Мужик спрятал телефон и уже спокойно сказал:
– Да ты не боись, водила! Никуда со двора уезжать не надо. Чуток в сторонку от люка подашь и тормози. Пойдем, покажу, куда лучше встать.
Фургон отъехал метров на пять в сторону, точно куда указал коммунальщик. Его водитель снова скрылся внутри салона, успев заметить, как «этот припадочный работяга» отодвинул вбок тяжелую крышку люка и, не торопясь, скрылся в образовавшемся отверстии.
Теперь воплощение замысла «Команды» в огромной степени зависело от пунктуального и точного выполнения каждым ее участником своего задания. И от воли случая…
Почти в четырех сотнях метров от клиники, на дальнем конце бугристого пустыря, высоко
