Ночью войдешь —Никого… а кто-то смотрит.Тихо вздрогнет половица,Приотвурится окно,А в глухую полночь дробьюБарабанят стены, пол.Чуть задремлешь — тут кувалдойВ потолок стучать начнут.Я привыкла, я привыкла,Не совсем сошла с умаТолько дара сна благогоЭтот дух меня лишил —Хоть бесплотен, но нелегок —Фердинанд, Атилла, Гоголь?Или мальчик, рядом с домомСпящий в мраморном надгробье,Отстраненный и немертвый?Страшен этот взгляд тяжелый,Взгляд, текущий не из глаз.Кто бы ни был дух упорный —Мелочь сорная иль князьВ ночь последнюю простился, —В ручку двери он вселился, —Ящерицей темной стала,Быстро нагло побежалаВверх и вниз.Я узнала этот ужас —Тихий, будто первый в жизниЛегкий белоснежный снег.Так прощай, сад Медичийский,И стена Аврелиана,Гоголь, piazza Barberini,И похожая на колхозницу статуя богини Рима.Всею душой, подбитойБелым шелком ужаса, отныне,Все равно я о вас тоскую.И о зимних горьких померанцах.
V
Из Марло
Безрукие, безносые, слепые,Глухие и старухи, как деревьяНа пустоши чернеющие в мраке,Все жить хотят. Вот только что младенцы…Про этих я не помню и не знаю.Все жить волят. Что за приманка в жизни?Быть может, мелких радостей набег?Пробежка солнца по лицу слепому?Вкус сливы или друга поцелуй?Иль низменное злое содроганье?Что держит нас, что нам уйти мешает?Незнание, неверие в Другое?Иль просто это — протяженность жизни?И сладостно-мучительное в насСкольжение ее прозрачной лески,Что чувствуем мы — кончится крючком.Но пусть скользит и мучит — пусть мгновенье.Но я — другой, я — птица, я — бродильня,Пока во мне кристаллы песнопеньяНе растворятся до конца во мраке —Я петь желаю.
Освобождение Лисы
По мертвой серебром мерцающей долине,По снегу твердому,По крошкам мерзлымЛиса бежитНа лапах трех.Четвертая, скукожившись, лежитОкровавленная в капкане.Лиса бежит к сияющей вершине,То падая, то вновь приподнимаясь —То будто одноногий злой подросток,То снова зверь больнойНа шатких лапах.
