дракона Крада титанидой Геей.
— А кто он такой, великий дракон? — спросил я.
— Этого не знает никто. Скорее всего, он пришелец из глубин Космоса. О нем почти забыли. Ибо он покинул Землю очень давно, оставив после себя след лишь в памяти у волотов, наших исконных врагов. Думаю, именно волоты, коварное и злое племя, уговорили титаниду Гею принять в себя хранившееся у них семя. Но так или иначе, а сын великого дракона родился на свет в человеческом обличье. Он не был способен к превращениям, это знали все боги, а потому и смотрели сквозь пальцы, как глупая Гея толкает его к вершине власти. Сын Крада стал верховным жрецом Люцифером, Носителем Света, и получил доступ к Алатырь-камню. Значение этого события не понял никто. И когда Люцифер начал войну на истребление с детьми и внуками богов, его поддержали многие цари и вожди кланов. И даже те из богов, которые не имели на Земле потомство. Им казалось, что Носитель Света хочет вернуть Атлантиду и Гиперборею к прежней Иерархии. Так началась титаномахия, война богов и героев между собой. Слишком поздно мы поняли, что под личиной Люцифера скрывается сын дракона Крада. И что целью этого чуждого Земле существа является гибель всей планеты. Он питался энергией войны богов и героев, энергией разрушения, пока сам не превратился в гигантского дракона, еще более могущественного, чем его отец. И когда из-под наших ног стала уходить почва, мы наконец спохватились. Кое-что нам удалось. Нет, я не победил дракона, мой мальчик.
К сожалению, это всего лишь легенда, но именно мне удалось заманить его в магическую ловушку ценою потери почти всей божественной силы и личного бессмертия. Зато нам удалось выиграть несколько десятков тысяч лет. За это время на Земле возникла новая цивилизация, почти непохожая на ту, которую мы потеряли. Остатки наших сил ушли на возрождение жизни, едва не погубленной нами. Перед тобой живой труп, юноша. Хотя и это неправда. Я уже не труп, а просто тень, отброшенная прошлым на чистую стену настоящего. Теперь все мои надежды связаны с тобой. Твоя победа будет моей победой, и я наконец смогу спокойно погрузиться в нирвану. Твое поражение будет моим поражением, и ни ты, ни я никогда уже не сможем возродиться для новой жизни. А вслед за нами рухнет все человечество. Земля станет такой же пустынной планетой, какой уже стала Венера, и солнечный заряд, данный великим родом для счастливой жизни на планете, уйдет от нас в глубины Космоса черным, как сажа, следом неблагодарности и понесет этот след, сжигая миры, сын дракона Крада, порождение падшей планеты, губитель разума дракон Люцифер.
— Что я должен сделать?
— Верни матери-Земле Алатырь-камень. Скрой камень в ее глубинах до той поры, пока люди не научатся обращать энергию Космоса во благо человечеству, а не во вред. Мы все бессмертны, пока бессмертна та, что нас породила.
— А почему этого не сделал ты, Чернобог?
— Именно потому, что, победив дракона, вынужден был стать его подобием. Видишь эти кости? Это плоды моих трудов. Я расчищал почву от чертополоха, дабы на ней могло взрасти новое, здоровое племя. Грубая и неприятная работа. Земля не приняла бы этот камень из рук Чернобога, она исторгла бы его обратно.
— А другие боги? — спросил я, глядя в глаза старца.
— Другие надеялись на чудо. Они надеялись, что Люцифер не проснется, а Алатырь-камень вернет им утерянное могущество и Иерархия вновь утвердится на Земле. Скажу тебе откровенно, царевич Вадимир, я тоже на это надеялся. Где-то там, в глубине души. Но сын дракона Крада проснулся, и этим сказано все. Если сможешь, убей его, но только тогда, когда сбросишь в жерло горы Меру Алатырь-камень, ибо в противном случае дракон возродится вновь, но уже в твоем обличье.
— А как мне взобраться на вершину горы Меру?
— Эту дорогу ты должен отыскать сам.
— Но я не могу покинуть Гиперборею, все пути для меня перекрыты.
— В этом я тебе помогу. — Велес бросил мне на колени тяжелый золотой жезл, очень похожий на царский скипетр. — Он откроет тебе дорогу в любом направлении, но, к сожалению, не сможет привести тебя к Алатырь-камню.
Мне не оставалось ничего другого, как принять подарок, распрощаться с Чернобогом и покинуть неуютную пещеру. Ноша, которую Велес взвалил на мои плечи, была тяжела, что там говорить. Мне предлагали расхлебать кашу, заваренную много тысяч лет назад. Какая-то сексуальная извращенка Гея, следуя совету негодяев Болотов, вздумала поиграть с семенем, заброшенным космическим драконом на нашу грешную землю, и в результате приключилась катастрофа планетарного масштаба. По-моему, это уже даже не миф, а откровенное литературное хулиганство. Надо будет подбросить сюжетец Ираклию Мораве, он из этой скандальной легенды сотворит гениальную чернушную драму.
Разношерстная дружина царевича Вадимира бодрствовала в ожидании вождя. Мое возвращение из темного царства было встречено на ура. Как я и ожидал, захмелевшему Мораве сюжет с драконом Крадом понравился, и он заметался по дворцу царя Цемира в поисках бумаги.
— Я вас умоляю, Петр Сергеевич, вы же интеллигентный человек, неужели в вашем доме не найдется ни листика, ни блокнота.
— Да они здесь на камнях бессмертные творения высекают, — попробовал было пошутить Марк, но понимания со стороны впавшего в творческий экстаз драматурга не встретил. Зато Шарль де Перрон обошелся без бумаги. Средневековые менестрели не были избалованы цивилизацией и свои бессмертные произведения хранили в закромах памяти, вытаскивая их время от времени на свет божий под чарующие звуки щипковых инструментов. Свою героическую поэму «Истребитель драконов» Шарль пел без перерыва пять часов, едва не усыпив при этом почтенную публику. Увы, как теперь выяснилось, поэма эта еще не завершена, и я заранее содрогался от мысли, что мне придется выслушивать ее по меньшей мере трехчасовой финал. Как раз в этот момент де Перрон шевелил губами — верный признак того, что процесс пошел. Дабы успокоить нервы, взбудораженные встречей с далеким предком, я по-молодецки, одним махом осушил кубок вина. После чего, пересчитав на всякий случай по головам всех своих спутников и убедившись, что посторонних в зале нет, я мысленно представил замок де Перрона и трижды взмахнул подаренным Белесом золотым скипетром.
— Дирижируем? — успел съехидничать Марк де Меласс.
— Нет, перемещаемся.
Впрочем, ответ мой прозвучал уже под сводами мрачного средневекового замка. Переход произошел настолько быстро и безболезненно, что не все мои соратники по необыкновенному приключению сумели быстро адаптироваться в новой обстановке. Ираклий Морава, потянувшийся было к недопитому кубку,
