легко и даже, может быть, не так радостно. Поток взяток превратился в скудный ручеек. Именно поэтому глубоко законспирированные машины ДПС стали появляться здесь время от времени, а то и реже. То есть совсем пропали.
Паша решил нарушить. Уж очень он тогда опаздывал. Паша всегда считал себя невезучим, и тут подтверждение его убежденности в собственной неудачливости вылезло из кустов с полосатым жезлом наперевес.
– Сотрудник дорожно – невнятно представился милиционер, а потом радостно и членораздельно произнес: – Нарушаем!
Спорить Паша не стал, не стал и объяснять толстенькому розовощекому инспектору о причинах наплевательского отношения к правилам дорожного движения. Энная сумма плотно закрыла глаза гаишника на административное правонарушение со стороны Паши. С тех пор Паша перестал испытывать судьбу, по крайней мере в этом месте.
Но вскоре неблагосклонная к Паше судьба подготовила для него новый удар, удар куда более серьезный, чем двадцать минут потерянного времени. Новый знак, установленный непосредственно на выезде из родного двора, предписывал Паше ехать только направо. А направо ему было не надо. Совсем не надо, а еще точнее, совершенно ни к чему. Выезжая согласно знаку направо, Паша попадал на сплошные полосы и таким образом должен был дарить непонятно кому и непонятно зачем целый час утреннего своего времени и даже сна. Маленькая белая стрелочка на синем фоне буквально сводила Пашу с ума, когда он пытался вовремя попасть на работу. Гаишники, активно пасшиеся рядом, сводили его с ума еще больше. На работе возникли проблемы из-за систематических опозданий. Паша стал груб, неответствен, раздражителен и задерган. Белая стрелочка пустила жизнь человека под уклон. И Паша сползал по нему, опускался все ниже и ниже, катился все быстрее по дороге жизни, необорудованной разметкой и специальными знаками.
Тогда Паша выносил мусор, точнее, нес на помойку пустые бутылки, которых при его постоянной депрессии скопилось в квартире угрожающее количество. Подойдя к контейнеру, Паша размахнулся тремя пакетами, ощетинившимися бутылочными горлышками, размахнулся, для того чтобы размозжить эти пустые бутылки, как пустые головы тех, кто придумал установить тот самый знак в том самом месте…
– Бутылочки не выбрасывайте. – Голос исходил из контейнера, в этом Паша не усомнился ни на минуту.
«Если я слышу, как со мной разговаривает мусорные ящик, значит, у меня в гостях „белка', – отчетливо сообразил Паша. – А если у меня белая горячка, то с работы меня скоро выгонят – и пить будет не на что».
Пока Паша думал мысль о том, что ему предпринять в создавшейся ситуации, из контейнера появилась лохматая голова, а точнее, даже две головы, обе из которых были лохматыми. «Это все! – мелькнуло в голове Паши. – Это трандец, причем полный!»
Если уж мусорный бак обзавелся головами, то Паше в мире нормальных людей явно не место. Только появление всех остальных частей тел двух лохматых голов спасло Пашу от «полного трандеца». Два бомжа, просматривающих бытовые отходы, с готовностью протянули руки к пакетам. Поспешность, с которой молодцы из «ларца» выпрыгнули из контейнеров, заставила Пашу мыслить и думать одновременно, а точнее, обдумать мысль.
«Судя по всему, ребята не особо чем брезгуют, а значит… значит…» Паша до конца обдумал мысль со всех сторон и обратился к коллекционерам пустой посуды:
– Мужики, деньжат по легкому срубить не желаете?
Мужики переглянулись и, перейдя на шепот, как бы между прочим поинтересовались:
– Кого убрать надо?
Паша радостно улыбнулся – мужики именно такие, какие нужны.
– Убрать надо. Да, в этом вы не ошиблись. Но не кого, а чего.
Бомжи спросили: что это такое, что надо убрать? И что им такое дадут, чтобы свое драгоценное время эти глубоко занятые люди тратили на уборку этого чего-то непонятного?
Паша не поскупился и пообещал бомжам триста рублей.
– А убрать надо дорожный знак, стоящий на выезде из этого самого двора. Знак «Движение направо», именуемый в простонародье знаком 4.1.2.
– Всего-то? – усмехнулись мужики. – Да мы, если надо, за каких-то пять сотен всю Москву пере…
– Всю Москву не надо, – перебил Паша разгоряченных охотников за бутылками, – а вот еще один знак – можно.
Паша добавил к обещанным тремстам еще сотню и назвал адрес того самого проезда, где он платил розовощекому. А еще Паша предупредил, что «работать» надо ночью. Он не хотел, чтобы бомжей поймали, а еще больше он не хотел, чтобы они сдали его в случае шухера.
Впервые за несколько месяцев Паша спал в эту ночь как младенец. Спал сном счастливого и состоявшегося человека. Утром, твердо надеясь на договоренность с новыми знакомыми, Паша поднялся на час позже. Неторопливо умылся, оделся, выпил кофе и с сигаретой устроился на водительское место. Иномарка легко завелась, а еще легче, чем завелась, тронулась. Паша подъехал к злосчастному повороту, убедился, что знака нет, и смело повернул налево.
Милицейский пронзительный свист вогнал голову в плечи испуганного Паши. А потом Паша остановился и даже вышел из машины. А еще он показал, точнее, предъявил подбежавшему толстячку водительское удостоверение. Но уже знакомый розовощекий инспектор не стал смотреть документы Паши, он скороговоркой и опять непонятно представился и уже отчетливо добавил излюбленное:
– Нарушаем.
– Что именно? – с веселыми огоньками в глазах спросил Паша. – Конституцию, Женевскую конвенцию или законы физики?
– Шутник? Да? – Улыбка стерлась с губ гаишника, а полненькие щеки порозовели еще больше. – Правила нарушаем. Здесь выезд только направо.
– Да вы что?! – искренне удивился Паша. – Надо же, а я и не знал! А чем он, простите, регламентируется?
– Знаком.
– Каким знаком?
– Вон висит на столбе, – сотрудник ДПС указал рукой в сторону столба, – знак «Движение направо».
– Ай-яй-яй, – шутливо переживал Паша, – что-то с глазами стало. Старею, наверное. В упор не вижу!
Инспектор весьма дружелюбно посоветовал нерадивому водителю «разуть» глаза. А Паша утверждал, что как он ни присматривается, как он ни «разувает» глаза, а знака от этого он не видит.
– Ну вот, вот же! Елки-палки! – обозлился толстенький гаишник и поднял свое лицо к знаку…
Он три раза обошел вокруг столба, но отчетливо почувствовал, что, несмотря на все старания, знака не видит. Козырнув и извинившись, инспектор пошел ощупывать место предполагаемой установки знака, а Паша беспрепятственно и, главное, вовремя попал на работу.
Беззаботное счастье продолжалось целую неделю. А потом справедливость, а точнее, законность восторжествовала в полном объеме. Возвращаясь с работы в пятницу, Паша увидел оба знака на своих местах. Он досадливо сплюнул и отправился на поиски бомжей. Предложив мужикам денег, Паша попросил их повторить операцию. Алчно посматривая на купюры в руках эксцентричного ненавистника дорожных знаков, мужики бойко затрясли немытыми лохмами в знак согласия.
А потом было еще три похожих эпизода. Паша оплачивал съем знаков, а кто-то оплачивал их установку обратно. Наконец установщикам это надоело – видимо, они поняли, что съемщики гораздо расторопнее, а еще они поняли, что ломать – не строить и что «ну их всех на фиг!».
Бомжам, которые лишились стабильного приработка, стало жаль свой бизнес. Как говорится, – «только-только на ноги встали…», а тут все вдруг закончилось. И Паша был втянут в новый виток гонки знаконенавистничества.
Месяц, ровно месяц, он как ребенок радовался жизни. А через месяц знаки появились снова. Он отдал приказ своим наймитам, и знаки исчезли. А потом появились опять. Паша провел следственный эксперимент
