- А то, что Гитлер фронт прорвал, - ответил водитель.
Тревожное положение на фронте толкнуло Игоря сделать этот решающий шаг, к которому он готовился: бежать на фронт. Сердцем бывалого воина он чувствовал, что сейчас там, в этом невиданно грандиозном сражении, дорог каждый человек, а тем более танкист, прошедший, как он считал, огни и воды.
В Марьиной роще, где расположен завод 'Борец', в узких улочках и переулках, мощенных булыжником, среди деревянных домов и бараков не было той атмосферы панического бегства, которую они наблюдали, проезжая по Садовому кольцу. В бюро пропусков возле проходной завода ему не долго пришлось дожидаться отца. Он вышел в замасленном ватнике и черной цигейковой ушанке, оценивающим глазом осмотрел сына с ног до головы, задержав взгляд на его инкрустированной трости, сказал, обнимая:
- Ну, поздравляю, сынок. Жив, и слава богу.
И, конфузливо пряча мокрые глаза, он как-то неловко засуетился, не зная, что еще сказать. Потом кивнул на трость, спросил:
- А без посошка, выходит, еще не можешь?.. Ты, как я понимаю, выписался, излечился, а теперь куда?
- На фронт, отец, - ответил Игорь, задорно кося смеющимися глазами в сторону Вари.
- И когда ж думаешь? - скрывая внутреннее волнение, спросил Трофим Иванович.
- Сегодня. Вот заехал проститься.
Игорь всегда удивлял своими неожиданными поступками, но такого Варя от него не ожидала. Она смотрела на брата широко раскрытыми глазами и вдруг, к своему ужасу, все поняла, разгадала его уловку. Она стояла в немом оцепенении, не в силах что-либо сказать, а Игорь продолжал:
- Может, отпустят тебя на часок? Как там у вас обстановка?
- Обстановка, считай, серьезная. Народ возмущен, потому как кто-то панику поднял. Говорят, на дорогах к востоку от города кутерьма творится. Бегут паразиты всякие. А наши рабочие хотят заградительные отряды выслать.
- Это еще зачем? Пусть бегут, - легкомысленно ответил Игорь.
- Как это - пусть? - Мохнатые брови отца сурово сдвинулись, голос зазвучал твердо и властно: - В городе и так не хватает рабочих рук, а шкурникам, выходит, скатертью дорога? Забирайте транспорт, грузите свое добро и спасайте шкуры? Так, по-твоему, получается?
- Ну, на это есть милиция, НКВД, - уступчиво ответил Игорь. - А рабочие что могут сделать?
- Рабочие? Рабочие перво-наперво революцию сделали, советскую власть отстояли и теперь Отечество спасают, не шкуры свои, а Отечество. А у милиции и так забот полон рот. Да и какая она теперь, милиция? В юбках. А мужчины, кто помоложе да поздоровей, те в окопах.
- Ну ладно, отец, не будем время терять, считай, что ты прав, а я беру свои слова обратно. Пойди к начальству отпросись. Или, может, мне с тобой сходить?
- А у тебя это тут, при себе?
Трофим Иванович дотронулся корявой в ссадинах ладонью до груди сына. Под меховой курткой звякнул металл. Игорь лихо дернул 'молнию', распахнув полы, и на груди его гимнастерки сверкнули награды, а круглое лицо довольно и озорно улыбалось.
- Ладно, - решил отец. - Один пойду, а то, пока тебе пропуск закажут да выпишут, час пройдет. Ждите меня, я мигом.
Придя в себя, Варя набросилась на брата с упреками, что он, мол, поступает нечестно по отношению к Борису Всеволодовичу, что поступок его мальчишеский, глупый, что он сошел с ума, что рана его еще не зажила и ему обязательно грозит осложнение. Но он смотрел на нее с веселой улыбкой, упрямо шевеля пухлыми девичьими губами, и, улучив паузу, быстро и твердо заговорил, обнимая сестру за плечо:
- Милая моя, добрая, восхитительная сестричка…
- Между прочим, ты эти слова говорил уже Саше, - перебила Варя. - Кстати, и с ней не простился, невежа, - с досадой упрекнула Варя. Красивое лицо ее сердито морщилось, а серые родниковые глаза смотрели ласково и снисходительно.
- Это неправда, - краснея, возразил Игорь. - Александре Васильевне я говорил другие слова. И поверь - от всего сердца, ни капельки не преувеличивал. А проститься, сама понимаешь, не мог. Не хотел рисковать.
В это время, гулко стуча по булыжнику, к воротам завода подошли два танка, две тридцатьчетверки, притом одна тащила на буксире другую. У той, что шла своим ходом, выделялась сильная вмятина, заклинившая башню, - это Игорь определил с первого взгляда. А когда из люка показалась тяжелая голова с круглым курносым лицом и затем широкоплечий детина с необычным для его коренастой фигуры проворством соскочил на землю, Игорь опешил. Они столкнулись лицом к лицу.
- Добрыня! - негромко, точно боясь ошибиться, воскликнул Игорь.
- Командир! - Обветренное лицо Кавбуха засияло удивлением и радостью. - Вы здесь?.. А мы и след ваш потеряли. Дайте же мне вашу руку, я ж еще вас с Героем не поздравлял.
- И я тебя от души поздравляю с орденом Ленина, - обнял Кавбуха Игорь и тут увидал под меховым воротником куртки в петлице Добрыни рубиновый кубик. - Ого, да тебя с младшим лейтенантом! От всей души, Добрыня Никитич!.. Варя, познакомься. Это тот самый былинный герой, мой боевой товарищ, - с радостным возбуждением представил он Кавбуха сестре.
- Я догадалась, - сказала Варя и протянула руку несколько смущенному Кавбуху. - Игорь мне много о вас рассказывал.
- Это моя сестренка, Добрыня. Вот, собирается бежать на фронт - на Бородинское поле. Какова, а? Берегись, фрицы!.. Ну а ты каким образом сюда? Как там Тула? Держится? И будет держаться!.. - спрашивал и сам отвечал, не умолкая, Игорь.
- Тула держится - это верно, только наша бригада сейчас уже не там, - ответил Кавбух, мельком бросая на Варю неловкие взгляды.
- А где же? Ну, рассказывай! Где катуковцы? - нетерпеливо атаковал Игорь. Его радости не было предела, и он не сдерживал своих чувств - был весь на виду, душа нараспашку.
- Здесь, под Москвой. Своим ходом шли - прямо из боя в ремонт. - Добрыня кивнул на танки. - Армия Рокоссовского. Волоколамское направление.
- Ну вот, а Варя собралась в пятую армию. Давай к нам, сестричка, к Рокоссовскому.
Они и не заметили, как вышел из проходной Трофим Иванович, подойдя к ним, без особого любопытства взглянул на танки, которые теперь почти ежедневно прибывали на завод прямо с фронта и, отремонтированные, снова направлялись в бой, сказал:
- Порядок, дети, до трех часов я свободен.
- Отец, познакомься - младший лейтенант Добрыня Никитич Кавбух. Вместе воевали. Из нашей бригады. Оказывается, они сейчас под Москвой. Так что я теперь отсюда вместе с ними буду добираться. Повезло как. Ты когда думаешь обратно? - Игорь все еще не мог остыть, был излишне суетлив и по- мальчишески возбужден, как из пулемета, стрелял словами, бомбил вопросами.
- Чем быстрей, тем лучше, - ответил Добрыня, догадавшись, что отец Игоря работает здесь, на заводе. Прибавил, кивая на железные заводские ворота: - Все от героического тыла зависит, как они успеют нас подлечить. У моего-то делов не много, часов за пять можно управиться, - кивнул в сторону танков, - а вот у приятеля посложней. Но я его ждать не стану. Нет, как только мой будет готов, так я туда. Там, знаете, - он почесал затылок, - жарко.
- Вы только что оттуда? - приглушенным голосом спросил Трофим Иванович.
Теперь все трое Макаровых и шофер санитарной машины с напряженным вниманием смотрели на Добрыню, ожидая его ответа. Добрыня кивнул.
- А этот прорыв, о котором сегодня по радио говорили, очень опасен? - В голосе Трофима Ивановича звучала тревога.
Добрыня подумал, лицо его было озабоченно, но ответил твердо:
- Остановим! - Словно он был по меньшей мере командующим фронтом. - Вы только мне насчет ремонта посодействуйте. Чтоб не долго. Чтоб сегодня хотя б к вечеру быть уже там.
Он смотрел на Макарова-старшего с такой настойчивой просьбой и мольбой, будто перед ним был не
