фельдшер на вопрос Брусничкина, от чего умер его ординарец, ответил с удивлением:
- От разрыва сердца, товарищ комиссар.
- Со страха, выходит? - сказал Глеб.
- Выходит, так, товарищ полковник, - подтвердил военфельдшер.
Налет немецкой авиации на этот раз для полка Макарова обошелся без жертв, если не считать смерти Чумаева и убитой осколком бомбы лошади.
Саша решила, что со смертью Чумаева оборвалась последняя ниточка надежды. Шатаясь, словно пьяная, она пошла к заснеженному ручью, где кусты орешника, ольхи и черемухи, увязая в сугробах, хороводом окружили одетую в хрусталь старую березу. Там было безлюдно и пусто, как на душе у Саши. Утопая по колено в снегу, она пробралась к этой березе, обняла ее, прижалась щекой к холодной бересте и зарыдала. Сначала тихо, словно опасаясь, что ее услышат однополчане, потом, убедившись, что никто не услышит ее, что голос ее заглушает рев орудий, открывших огонь по Дворикам, дала волю слезам. Жуткий стон и рыдания вырывались из ее груди, а охрипший голос повторял одно и то же:
- Сы-но-о-чек ты мой… Родне-е-нький мой сыночек… Кровинушка ты моя-а!..
На КП с нетерпением ждали Думбадзе, а его все не было. Разное думали: может, под бомбежку попал или в лапы немцев угодил. А он появился в тот момент, когда орудия прекратили огонь по Дворикам, а батальон Сухова перешел в атаку. Прибыл с тревожной вестью, подтвердив сведения Чумаева. Отряд немцев численностью до батальона выбрался из леса на дорогу, по которой только что прошел артполк, и теперь движется сюда. Макаров приказал повернуть орудия на сто восемьдесят градусов, быть готовыми открыть огонь по первой команде. Кроме того, был создан небольшой подвижной отряд во главе с командиром полка. Отряд этот, вооруженный пулеметами, занял позиции на бугре, там же, где и корректировщики расположились. На КП оставались Брусничкин и Судоплатов. Начальник штаба запросил у командиров дивизионов сведения о боеприпасах. Оказалось, что снарядов осталось совсем ничего, по два выстрела на орудие, и ожидать скорого подвоза не приходится, поскольку полк теперь отрезан от своих тылов неожиданно появившимся отрядом фашистов. Это не на шутку встревожило Брусничкина и Судоплатова. О появлении в нашем тылу отряда гитлеровцев сообщили в дивизию и попросили помощи. Тот же начальник оперативного отдела сказал, что доложит командованию, и посоветовал связаться с ближайшей стрелковой частью. Брусничкин приказал попробовать связаться по телефону с пехотой. И вскоре телефонист доложил, что на проводе комбат Сухов.
- Сухов, это ты? - обрадованно кричал в трубку Брусничкин. - Послушай, Сухов, ты откуда говоришь?.. Я спрашиваю: ты где сейчас находишься? В Двориках? Вот молодец! Поздравляю. Что? Говоришь, мы славно поработали? Ну спасибо тебе. Послушай, товарищ Сухов, теперь ты должен нас выручить. Услуга за услугу. Создалась тяжелая ситуация: у нас в тылу - немцы. Да нет, пока еще не пленные. Целый батальон. Откуда? А хрен их знает откуда. Из леса вышли. А мы все снаряды на твои Дворики израсходовали. Если немцы нас сомнут, то и тебе не поздоровится. Помогай, дорогой. Где? Сейчас передаю трубку начальнику штаба.
- Здорово, комбат, - сказал в телефон Судоплатов - Что ты можешь выделить? Роту? Давай роту. Карта перед тобой? Ну вот смотри. Высотку двести пятьдесят три видишь? Так. Там лесок небольшой. Видишь? Сосредоточивай там роту, и пусть она ударит немцам во фланг. Ты понял меня? Вот и хорошо. Поторопи, дорогой, знаю, что устали. Надо. Понимаешь, это очень важно. Положеньице аховое. Вот-вот. Не будем мелочиться, зачем делить: твои немцы - наши немцы. Все они одни - гитлеровские. Ну хорошо, оставим для твоих немцев несколько снарядов. Будь жив.
Пока происходил этот разговор, Брусничкин вспомнил о Саше. Где она? Тяжело ей, надо бы как-то утешить материнское сердце. Спросил:
- Где Александра Васильевна? Кто видел?
- К ручью пошла, вон к той березе, - указал связист.
- Бедняжка, - сердечно произнес Судоплатов. - Беды бы не наделала. В отчаянии всякое может. Присмотреть бы.
- Да-да, я об этом подумал. Мы должны проявить максимум внимания, - решительно и настойчиво проговорил Брусничкин и ненужно переспросил связиста: - У ручья, говоришь?.. Я схожу за ней.
Саша встретила Брусничкина равнодушным взглядом заплаканных, припухших глаз. Обычно веселый блеск, казалось, на веки вечные исчез с ее моложавого, свежего лица, до того выразительного и открытого, что на нем читались все ее мысли. Теперь ее овальное лицо было серым и неподвижным. А в некогда озорных глазах потухли веселые искорки.
Сейчас у Брусничкина не было нужных слов, чтобы утешить Сашу, а вернее, не было только первых слов. В подобных случаях трудно найти первые слова. Леонид Викторович посмотрел на Сашу тепло и грустно и заговорил тихо, печально, как говорят на похоронах:
- Александра Васильевна… нет слов, но я прошу вас выслушать меня. Не так все страшно, как нарисовал Чумаев. Хотя и он сказал, что Коля в плену. Значит, жив. А это главное. Нам всем тяжело, поверьте… Все мы с вами всей душой, и ваша беда - это наша беда. Но давайте рассуждать логически. Гитлеровцы взяли мальчонку в плен. Но сами-то они наши пленники, и они прекрасно понимают, что едва ли им удастся пробиться к своим, что их ждет либо смерть, либо советский плен. Вот и подумайте, зачем им убивать мальчонку, да еще из той части, через боевые порядки которой они хотят прорваться к своим? Какой смысл? Навлечь на себя наш гнев и расплату?
- Душегубы они, изверги, - хрипло вырвалось у Саши, и лицо ее исказилось болью.
- Правильно… душегубы, изверги. Но в данном случае они должны думать о своей шкуре. За убитого придется ответ держать перед нами. Нет, дорогая Александра Васильевна, на бессмысленное убийство сейчас они не пойдут. Это было бы нелогично, вопреки всякому здравому смыслу… Пойдемте, Александра Васильевна, и будем надеяться. Предстоит бой с этими немцами. Скоро все выяснится, я уверен.
Взгляд Саши потеплел, в глазах засветились искорки. Слова Брусничкина будили ее пылкое воображение и вселяли надежду. Она с благодарностью посмотрела на Брусничкина и послушно пошла вслед за ним на КП.
А бой между тем уже начался. По команде Глеба четыре орудия сделали по одному выстрелу по колонне немцев. Колонна рассыпалась по обе стороны дороги и продолжала идти вперед. Глеб смотрел в бинокль и, к огорчению, увидел, что только три вражеских солдата остались лежать на снегу. На три солдата четыре снаряда. Не слишком ли расточительно? Группа Макарова численностью около взвода располагалась на гребне небольшой высотки. Глеб приказал без команды не стрелять: подпустить поближе и бить наверняка. В группе было два ручных пулемета, дюжина автоматов и винтовки. У противника почти десятикратное численное преимущество. Глеб уже знал, что в помощь артиллеристам комбат Сухов выслал стрелковую роту, которая должна ударить фашистам во фланг. Но это будет не сейчас, а когда немцы перевалят через высотку, на которой залегла группа Макарова, .и выйдут к артиллерийским позициям на прямую наводку.
Дальше все происходило не совсем так - что случается довольно часто, - как было задумано. Группа Макарова, подпустив противника поближе, ударила дружным прицельным огнем. Наступающие вдоль дороги подразделения фашистов залегли. Но фланговые продолжали наступать, намереваясь взять группу Макарова в клещи. Орудия еще выпустили по вражеской цепи четыре снаряда. И опять тот же эффект. Тогда Глеб отдал приказ своей группе отойти к артиллерийским позициям.
У немцев кроме стрелкового оружия было несколько легких минометов, но они действовали как-то вяло, нерешительно, сделав всего полдюжины выстрелов. Очевидно, и у них было затруднение с боеприпасами, потому и расходовали их экономно, сохраняли мины на решающий бой, который еще предстоял. И произошел этот бой скорей, чем ожидал его Макаров, и совсем не так, как он предполагал. Немцы спешили. Выйдя на гребень высотки, с которой были хорошо видны наши артиллерийские позиции, гитлеровцы открыли огонь из минометов, израсходовав остаток мин, и затем решительно бросились в атаку. Они считали, что находятся почти у самой линии фронта: одно усилие, один нажим - и они соединятся со своими.
Пулеметный огонь слева и сопровождавшее его далекое 'ура' внесли замешательство в ряды немцев: они рассчитывали опрокинуть и смять артиллеристов до того, как подоспеет им помощь. Расстояние от контратакующей роты до атакующих немцев было гораздо больше, чем от немцев до артиллерийских позиций. Рота немного запоздала. У артиллеристов кончались снаряды. Командиры дивизионов и батарей находились непосредственно у орудий. Положение как-то неожиданно обострилось. По всему видно было,
