панцирь. Он обладает всеми положительными свойствами асфальта и в десять раз превосходит в прочности. Производство его проще, экономичней.
- Как называется ваш материал? - спросил Пастухов.
- Пока никак, - ответил Олег.
- Назовите 'архипец' или 'олеговна'. Таким образом увековечите свое имя. Станете рядом с Петровым-Редькиным, - съязвил Ключанский и добавил: - В мире капиталистических хищников вы могли быть миллионером. Мультимиллионером.
- А это ужасно - быть миллионером, - сказал Олег.
- Почему? - Ключанский, развалясь в кресле, уцепился рукой за свою ногу и саркастически взглянул на Олега.
Тот с простецкой наивностью ответил:
- Больно хлопотно. Я где-то читал, что в резиденции Генри Дюпона сто пятьдесят комнат. Одних только спален пятьдесят.
- А это зачем? - удивилась Лада.
- Для антуража, - ответил Олег. - А у Пьера Дюпона двести комнат и застекленный тропический сад в шесть гектаров. Вы представляете, что это значит - шесть гектаров под стеклом?
- Нет, ну комнаты - это еще можно понять, а вот спальни - это уж совсем какая-то фантастика, - сказал Коля. - Что он делает в пятидесяти спальнях? Ненормальный.
- Одна миллионерша подарила своему сыну в день его совершеннолетия особняк стоимостью в полмиллиона долларов, - сообщил Ключанский. - В особняке купальный бассейн, выложенный перламутровой плиткой, зимний сад с водопадом. А в спальне щиток с кнопками. Захотелось посмотреть телевизор - нажми кнопку и смотри не вставая. Захотелось кино посмотреть - нажми кнопку, и тут же заработает кино. Все в спальне. Захотелось тебе искупаться - нажми кнопку, и бассейн наполнится водой. Вот это житуха! Вообще, скажу я вам, загнивающий капитализм недурно живет. Умеют. Они все умеют.
- Что все? Деньги из рабочих выколачивать? - спросил Пастухов.
- И тратить умеют, - ответил Ключанский. - Русские капиталисты не умели тратить деньги. Развлекались примитивно. Их фантазия дальше цыганок и ванн из шампанского не шла.
Ключанский говорил неискренне, напыщенно. И Роман вдруг увидел во всем облике Ключанского нечто комическое. И сказал с оживленным любопытством:
- Послушай, Вадим, а что б ты делал, если бы вдруг у тебя оказался миллион?
- Миллион рублей? В новых деньгах? - переспросил Ключанский и, опустив ногу, вцепился обеими руками в подлокотники кресла. Глаза его блаженно улыбались, а худое серое лицо покрылось пятнами. - Я бы первым делом ушел с работы. Года два я бы просто отдыхал. Харчился б в лучших ресторанах. Ну и, конечно, квартиру кооперативную из четырех комнат в Москве. Дачу в Сухуми и в Паланге. И еще под Москвой. Машину. 'Мерседес' бежевого цвета. И 'газик' - вездеход. Яхту, конечно. Ну не такую, как у проклятых буржуев, а так - собственный катерок, чтобы можно было девчонок покатать вдоль побережья.
- И это все? Так мало? - Пастухов уже смотрел на Ключанского с иронией и явным желанием дразнить.
- Почему все? Я снял бы на вечер ресторан 'Берлин', пригласил бы вас всех и еще ребят и споил бы до чертиков. На дармовщину, представляю, как бы пили! А? Отборный коньяк. А тебя, Подпасок, - он так называл Юру Пастухова, - я взял бы к себе в холуи. То есть начальником личной охраны. И дюжину телохранителей-боксеров к тебе в подчинение.
- Боксеров-собак, что ли? - уточнил Саша.
- Зачем собак - ребят с хорошими кулаками. Я б им платил по красненькой в день. А Подпаску четвертную.
- Ну как, Юра, согласен в день за двадцать пять ходить старшим холуем Ключанского, охранять его драгоценную жизнь? Сумма - дай бог… - подначил Коля Лугов.
- Таких, как Вадим, я даже в младшие холуи не взял бы. Без денег, - зло ответил Юра.
- А за полсотни, Подпасок, пойдешь? - издевался Ключанский. Он уже вошел в роль миллионера и говорил серьезно. - Полсотни в день и мои харчи в лучших ресторанах. Пригласим девчонок, закажем самолет: завтрак в Москве, обед в Ленинграде, ужин в Киеве. Потом начнем осваивать Черноморье: Одесса, Крым, Кавказ. Потом Прибалтика. Соглашайся, Подпасок. А то найду другого - жалеть будешь. На старые деньги полтыщи в день.
- Ну а дальше? - подначивал Коля. - Крым, Кавказ, Прибалтика, а дальше?
- Дальше Урал, Сибирь, Дальний Восток, - подсказала Белкина.
- Не-ет, - поморщился Ключанский. - Дальше - туристские маршруты: Париж, Рим, Лондон, Нью-Йорк, Рио-де-Жанейро, Токио.
- И без обратной визы, - мрачно сказал Роман.
Жесткие губы Ключанского иронически поджались.
Он с весомой небрежностью качнул головой и лениво ответил:
- С деньгами? Какое это имеет значение: с деньгами везде проживешь.
- А как же мы? Белка как? - с деланной наивностью спросил Юра Пастухов.
- Белку я, пожалуй, с собой возьму.
- Белку? В Европу? У-у-у, товарищи, это грандиозно! - сказал Саша. - Белка едет в Европу.
- Всю жизнь мечтала жить и умереть в Париже, - сказала Белка. И затем, понизив голос, после паузы продолжила строку. - Если б не было такой земли - Москва.
- Старуха, - Ключанский встал и посмотрел на Белкину с покровительственным превосходством, - ты еще не знаешь настоящего сервиса. Бассейн из перламутра, спальня с кнопками, зимний сад. И деньги. Деньги, при любом общественном строе - это благо! - Он прищелкнул тонкими пальцами и томно заходил по комнате.
- Сволочь же ты, Вадька, деликатно выражаясь, - сказала ему в спину Белкина. - Для тебя деньги - все: и бог, и вера, и высший идеал.
- Ну, хватит, размечтались, - примирительно сказал Вадим. - Лучше, господа миллионеры, пошарьте в своих карманах, может, наскребем на поллитровку и на бутылку вермута. Я сбегаю, пока магазин не закрыт. А? Ну, ребята, как?
- Хватит! - запротестовали девушки.
- Не стоит, Вадим, - дружески уговаривал Роман. - Выпили понемножку - и поставим точку. Уже подвели черту!
- Да что там выпили, - с грустью сказал Юра Пастухов, щупая в кармане пиджака мелкие монеты. - Только раздразнил.
- И тебе не стыдно? - с укором подступила к нему Белкина. - Несчастный алкоголик. - И, воспользовавшись музыкой (Саша догадался вовремя включить магнитофон), пригласила: - Пойдем лучше танцевать.
Танцевать с Белкиной Юра всегда готов. А Роман уже приглашал Юлю. Все расступились, образуя полукруг. Вечер продолжался. О миллионах забыли. И даже Ключанский больше не вспоминал о них.
В понедельник Юра Пастухов опоздал на работу на целый час. Белкина вовсе не пришла.
- Что случилось, Юра? - с дружеским участием негромко спросил Роман,
Пастухов повел бровью и ничего не ответил. Вернее, дал понять, что ответ его в данном случае вовсе и не нужен. Роман спросил еще мягче и тише:
- Ты не знаешь, что с Белкиной?
- Ничего особенного, - не очень дружелюбно отозвался Пастухов.
- Почему ж она не вышла на работу? Заболела?
Пастухов пристально посмотрел на Архипова. Слово 'заболела' встряхнуло его, насторожило.
- Тебе и это известно? - сорвался совсем нежелательный вопрос.
Пастухов на какой-то миг решил было, что Роман знает, почему Белкина не вышла на работу. Роман ничего не знал, но сделал вид, что ему кое-что известно, ответил вопросом на вопрос:
- Она где?
- В больнице.
