- От вас приглашаются трое: ты, директор и главный инженер. Вопрос серьезный: борьба за качество продукции. Подумай. Кому-то из вас, может, придется выступить.
Игорь Поликарпович Чернов пришел с работы раньше обычного: ему нездоровилось. Одолевали усталость, головокружение. Он знал - повышенное давление. В прошлом году около месяца он пролежал в больнице, потом лечился в санатории. Врачи определили предынсультное состояние. Некоторое время после санатория он чувствовал себя неплохо, потом снова начал быстро уставать, и усталость эта сопровождалась острыми головными болями. В мае ему исполнилось шестьдесят лет - по нынешним временам возраст далеко не стариковский, хотя и пенсионный; уходить на покой Чернову не хотелось, можно было бы еще и поработать, но он понимал, что служебная карьера его идет к закату, и состояние его здоровья мешает работать так, как требует бурная, захлестнутая волной различных реорганизаций и переустройств обстановка. А район большой, промышленный, и таких крупных предприятий, как завод 'Богатырь', в районе несколько. Вопросами промышленности занимался второй секретарь - молодой, энергичный кандидат экономических наук, инженер по образованию, человек толковый и перспективный. На него Игорь Поликарпович полагался вполне и где-то в душе ревниво завидовал ему. Чернов догадывался, что в горкоме зреет мнение сделать второго первым. Сам же он, как и положено первому секретарю столичного райкома, занимался больше вопросами идеологии, в которых чувствовал себя не совсем уверенно, хотя и не желал в этом признаться даже самому себе. С мнением заведующего отделом пропаганды райкома он не очень считался, полагаясь всецело на авторитет своей супруги Стеллы Борисовны - кандидата филологии, работающей в Институте мировой литературы. Дома и среди близких друзей он так и называл ее - 'мой зав. агитпроп'.
Стелла Борисовна была всегда в курсе дел на идеологическом фронте, особенно всего, что касалось вопросов культуры. Вращаясь постоянно в литературных кругах, она обладала широкой информацией, почерпнутой из достоверных, хотя и весьма сомнительных, источников. Она сообщала мужу такие 'новости', которые он не всегда мог получить как от своих подчиненных, так и от вышестоящих. Она рассказывала ему о новых книгах, об интересных статьях в газетах и журналах - сам ведь за всем не уследишь, - о выставках, спектаклях и кинофильмах, которые обязательно нужно было посмотреть. Супруги Черновы смотрели.
Стелла Борисовна приносила новые книги стихов Артура Воздвиженского и Новеллы Капарулиной с трогательными дарственными надписями, вслух читала Игорю Поликарповичу некоторые стихи и восторгалась смелостью мысли и новаторством формы. Нередко Чернов не разделял ее восторгов по поводу 'сногсшибательных' стихов и не понимал произведений модных художников - тоже с дарственными надписями, - которыми Стелла Борисовна украшала стены гостиной. В свою комнату Игорь Поликарпович это искусство не пускал: оно его не волновало. И Стелла Борисовна не настаивала. Она считала, что все придет со временем: муж привыкнет, поймет и полюбит это искусство хотя бы уже потому, что это искусство понимает его любимая жена. Как-то полушутя (она вообще предпочитала разговаривать с мужем полушутя: это была удобная форма скрывать свои мысли) Стелла сказала:
- Ты меня любишь. Значит, ты должен любить все то, что нравится мне. У нас должен быть общий вкус. Ты и я - одно. Согласен? Единое.
Приходилось соглашаться хотя бы на словах, чтобы не обижать обожаемое существо, тем более что значительная разница в возрасте с каждым годом все ощутимей давала себя знать. Эта симпатичная, обаятельная женщина, выглядевшая гораздо моложе своих сорока трех лет, умела быть душой любого общества. И это всегда радовало Игоря Поликарповича, он гордился своей женой, боготворил ее и выполнял иногда ее далеко не невинные капризы. Она была его другом и советчиком во всем. Она знала многих работников райкома заочно, не будучи с ними лично знакома, давала им характеристики, которые Игорь Поликарпович находил хоть и слишком убийственными, но тем не менее не лишенными остроумия. Например, Стелла Борисовна никогда в глаза не видела Емельяна Глебова, но тем не менее отзывалась о нем с крайней неприязнью, называя его не иначе, как 'осколок прошлого'. На это Игорь Поликарпович недовольно морщился и возражал:
- Ну зачем так, Стеллик? Ты же его совсем не знаешь.
- Говорю - значит, знаю. Знаю со слов людей, которые давно и превосходно знают этого Емельку. И ты напрасно его защищаешь. Он позорит райком, позорит тебя, и когда-нибудь дело кончится неприятностями или скандалом.
Когда Емельян, будучи инструктором райкома, однажды призвал к порядку не в меру распоясавшихся молодых ультрамодных пиитов, Стелла пришла домой возбужденная, поцеловала мужа несколько ласковее обыкновенного, сообщила как сенсацию, не успев даже раздеться:
- Ну вот, видишь, все получилось так, как я говорила. Опять я оказалась права.
- В смысле? - насторожился Игорь Поликарпович.
- В отношении твоего Глебова. - Она сделала сильное ударение на слове 'твоего' и с презрением произнесла фамилию Емельяна.
- А что такое?
- Как? Ты не знаешь?!. Боже, да об этом вся Москва говорит. Горком заинтересовался. Говорят, первому доложили, и он был страшно недоволен поведением твоего Глебова.
И опять подчеркнуто - 'твоего'.
- Но что именно произошло? - с нетерпеливым беспокойством спросил Игорь Поликарпович. Шутка ли, первый секретарь горкома недоволен поведением какого-то Глебова, а он, первый секретарь райкома, ничего об этом не знает!
- Подожди, сейчас разденусь. - Стелла Борисовна не спешила. Пускай потомится в ожидании, злей будет. Но, увидев, что муж тянется к телефону, быстро предупредила: - Подожди, не надо никуда звонить. По крайней мере, сначала выслушай. - Сняв сапожки и облачившись в меховые тапочки, она вошла в гостиную - это была ее любимая комната, - розоволицая, с горящими цыганскими глазами, села в кресло у журнального столика, не спеша закурила сигарету. Долго тянулись для Игоря Поликарповича эти минуты томительного ожидания. Наконец, выпустив облако табачного дыма, она начала: - Ну так вот. В студенческой аудитории выступали известные молодые поэты. Их было несколько человек, в том числе Воздвиженский и Капарулина. Читали стихи, отвечали на вопросы. Все было довольно мило, интересно и содержательно. Студенты великолепно принимали гостей. И, представь себе, каким-то образом, неизвестно почему там оказался твой Глебов. Говорят, был под этим самым. - Она сделала характерный щелчок, снова затянулась дымом. - Что-то ему не понравилось в стихах. Вообще, позор: Глебов - ценитель поэзии! Он, конечно, грубо, бестактно оборвал выступающего поэта и предложил ему или всем, точно не знаю, покинуть зал. Студенты возмутились, подняли шум. Словом, получился скандал.
На самом же деле все было совсем не так. Студенты действительно шумели, возмущаясь безобразным поведением пиитов, требовали призвать их к порядку. В горкоме об этом инциденте никто ничего не знал, включая и первого секретаря, никто не собирался из мухи делать слона.
Выслушав жену, Игорь Поликарпович тут же позвонил на квартиру заведующему отделом пропаганды и попросил доложить, что произошло на встрече поэтов со студентами.
- Игорь Поликарпович, дело обстояло так: поэты вели себя непристойно, Глебов сделал им замечание, - начал было докладывать заведующий отделом, но, уже подогретый информацией жены, Чернов нетерпеливо и недовольным тоном перебил его:
- Да не поэты, а Глебов вел себя непристойно. Говорят, был пьян. И вообще, что он понимает в поэзии? Что это за метода? Пора кончать с администрированием. Если каждый инструктор райкома будет учить поэтов писать стихи, а художников рисовать картины, у нас не будет хороших стихов и картин.
- Игорь Поликарпович, их никто не учил и не собирается учить. Просто их попросили вести себя поприличней.
- Что значит 'поприличней'? Бывает, ошибется человек по молодости. Надо подсказать, воспитывать, но делать это с тактом. Таланты - явление редкое, к ним надо относиться бережно, с уважением. Вот что, Виктор Иванович, ты разберись с этим делом и завтра утром доложи мне. Уже горком заинтересовался, понял? И вообще, почему Глебов оказался в институте?
- Я его послал, Игорь Поликарпович.
- Тоже нашел кого посылать. - И положил трубку.
Уже в тот же вечер Чернов для себя решил, что Глебову лучше не работать в райкоме, особенно в
