Томку Петро раздражал еще больше. Ее раздражали его проекты по обогащению, не приносившие в дом ни копейки. Ее бесили его вечные друзья - шаровики, которым Петро по доброте душевной чинил всё бесплатно вместо того, чтобы накосить лишний мешок травы. Неприязнь росла.
Чем больше они жили вместе, тем больше расходились их интересы. Петро больше не делился с Томкой планами обогащения. А у Томки, кроме сала и детей, появилась еще одна страсть - она полюбила цветы. И с весны до поздней осени ковырялась на клумбе. Как-то поздним вечером, возвращаясь домой в нетрезвом состоянии, Петро помочился на клумбу. В алкоголе, который он употреблял, очевидно, находилось химическое соединение несовместимое с жизнью. Цветы врезали дуба практически сразу. Томка провела расследование, заметив на земле подозрительные пятна. Подозрение пало на собаку. Полкан грустно смотрел на Петра, который делал вид, что он ни при чем. Но тут Томка вспомнила, что цепь собаки не достает до клумбы. Томкин гнев нельзя описать. Вначале она полоскала его словами. Пришлось вспомнить золотое детство, проведенное в деревне Сукино. Самым мягким из выражений было «пидар гнойный». Потом ей подвернулись грабли…
После побоища Петро даже позвонил Сашеньке и нажаловался сыну. «О, хорошо, что ты позвонил, мне как раз позарез нужны деньги. Найди и передай поездом 50 долларов. А с мамашей я поговорю».
Петро неделю боялся приходить домой, слоняясь по гаражам.
Зашел в гости к Колянычу. У того уже гулял Вовчик из 107-го.
- Пноходив мимо, дай, думаю, загняну на огонек.
- Петрович, не чирикай, - поприветствовал его Коляныч. - Пришел - заходи.
Петро поставил на стол бутылку самогонки. Коляныч как раз рассказывал Вовчику про Белград. Петро увидел невиданные раньше сигареты.
- У фанцовщиков бнав?
- Какие еще фарцовщики? Петрович, я вчера еще в Белграде был. Федеративная республика Югославия, знаешь? Петро кивнул, но, чуть подумав, засомневался - Бнешеш!
- А от и не бнешу, - передразнил Коляныч и показал железнодорожные билеты.
- А как же вся эта канитень с визами и паспонтами? - спросил Петрович.
- А никак.
И Коляныч рассказал присутствовавшим механизм пересечения границы. В Украине началась эра челноков.
У Петра зачесался мозг. Опять небо посылает ему шанс. Он дотошно выспрашивал Коляныча, куда еще можно ехать, что везти? Голова роилась планами. Петро издалека начал обрабатывать жену, желая заручиться Томкиной поддержкой в осуществлении его бонапартистских планов завоевания европейских базаров. Но супруга в очередной раз разразилась скандалом и проклятиями по поводу петровой дурной головы.
Петро решил поменять тактику и как-то, бухая с кумом, попросил того привести хорошие сандалии для Генки. «
Петро, обрадованный, покачиваясь, возвращался домой. «Планета пуста, - размышлял он, - кроме кума, на ней больше никто не проживает». Дома он нашел зимние сапоги Генки, купленные ребенку на вырост, обвел подошву и спрятал бумагу со следом в карман. На другой день он вручил бумагу куму. Они договорились, что после командировки кум лично занесет покупку к ним домой, чтобы Томка, наконец, поняла, какие у Петра хорошие ответственные и преданные друзья. Через неделю кум явился к Петру на завтрак. И передал Томке коробку.
- Что это? - удивилась та.
- Скоро лето, - многозначительно подмигивал кум Петру, - это Генкины сандалии. Петро заказал.
Томка с удивлением посмотрела на сияющего Петра. Открыла коробку и после паузы спросила:
- Ты вообще догадываешься, какой размер у твоего шестилетнего сына? Или ты, идиотина, к его соракалетию готовишься? - взвизгнула Томка, достав из коробки лыжи сорок пятого размера. - Да они даже на Сашеньку большие. А ты куда смотрел? - спросила Томка у кума.
Кум съехал, предъявил Томке лекало, лежащее на дне коробки.
- Я попросил хорошие детские сандалии и показал след поляку, еще удивился, почему продавец по-дружески меня успокаивал, приговаривая: «Не бойся, нога со временем прекращает расти».
Томка звонко ляпнула Петра сандалем по морде.
- Нет больше моих сил, - верещала Томка, - ну почему все люди думают серым веществом, а ты коричневым?
Завтрак Петро и кум перенесли в гараж. После второй рюмки Петро вспомнил инцидент с Томкой и спросил кума:
- Какое коничневое вещество имена в виду эта истеничная дуна?
Кум глазами указал на нижнюю часть его туловища.
- Жанко, что я сназу не допен, а то б задан бы ей пенцу.
Кум скептически глянул на Петра, но от комментариев воздержался.
Вечером Томка объявила Петру, что устала от него и хочет проведать родню.
Она купила в дорогу коврик сала, забрала Генку, села в общий вагон и уехала. Петро, провожавший ее на вокзале, махал рукой, изображая озабоченность. Его душа ликовала. Впереди Петра ждал месяц свободы.
В первый вечер он так накидался, что перестал выговаривать еще восемь букв. Речь Петра напоминала крик марала в брачный период. Через три дня после отходняка. Петро решил: «Время, отпущенное судьбой, нужно провести так, что бы не было мучительно больно за бесцельно прожитые дни».
Он припахался в своем гараже и через сутки выехал. «Москвич» Петра преобразился. На передних дверях были приклеены надписи
Задние - шкурой медведя с оскалившейся мордой. Причем, морда смотрела в заднее окно, пугая водителей. Рядом с медведем лежали старые игрушки Сашеньки - Буратино, собачка, зайчик, слоник. В потолок Петро вмонтировал четыре динамика и цветомузыку. «Ночью будет эффектно», - думал Петро.
Выезжая из гаража, он встретил Коляныча. Коляныч, восхищенный, обошел машину. Петро с гордостью наблюдал за другом.
- Куда едем? Телок снимать? - спросил Коляныч.
-
- Тачку тюнинговал отлично, - похвалил Коляныч, - но изюминки не хватает.
- В смысне? - не понял Петро.
- Пошли ко мне, - предложил Коляныч, - у меня есть лосиные рога, мы их приделаем на капот, и все девки будут твои.
Петро, немного подумав, ответил:
-
В двадцать три часа он прибыл на пьяный угол, открыл дверь, из салона доносилось: «Ра-ра Распутин…».
Весь салон мигал разноцветными лампочками.
- Ану, кнасавицы, поехали пнокатимся! - пригласил Петро первых пассажиров.
В ответ ему только смеялись и стучали пальцем по виску. Петро постоял минут сорок, но никто не захотел прокатиться. Тогда, разозлившись, Петро подарил городу фразу:
Там он нашел кума, поделился своими невзгодами. Кум пообещал Петру помочь с халтурами. Через пару дней он познакомил Петра с толстым чуваком в засаленном костюме. Толстый чувак печальным голосом попросил перебрать коробку скоростей на его девятке. Договорились о цене. Петро погрузился в работу. В спину его толкала мысль: «Кум колошматит бабки на базарах Югославии и Польши, достраивает дочке двухэтажный дом, а он, Петро, сидит в гараже и сбивает копейки, ковыряясь в чужих машинах».
В назначенный день к гаражу Петра подъехал РАФик, это засаленный толстый чувак приехал за своей тачкой. Он и водила выгрузили четыре грязных мешка и поставили возле входа.
- Что это? - спросил Петро.
- Расчет за ремонт, - печально ответил толстый. - У меня сейчас напряженка с деньгами. Эквивалент, так сказать. Говяжьи хвосты. Полезный калорийный продукт. Спасибо, до свиданья.
Петро остолбенел, он даже не догадался достать из мешка хвост и засунуть его в жопу засаленному толстому чуваку.
Когда девятка скрылась, Петро поклонился уехавшей машине и ответил: «Пожануста, пниежайте еще, с нетенпением жду. В снедующий наз возьму мочевыми пузынями».
Потом Петро час проклинал кума и толстого засаленного чувака.
Он еле уговорил соседей Виктора Павловича и Павла Викторовича взять по одному мешку с хвостами.
- Зачем так много?
- Хонодца наваните, нодственникам наздадите, понезный канонийный пнодукт.
Дома расстроенный Петро освободил холодильник и за- прессовал его хвостами, которые время от времени открывали дверь и просились на свободу. В тот вечер он набухался в одиночестве. На другой день Петро перебрался бухать на Бермуды. Наведывался домой только, чтобы покормить живность. Из алкогольного транса его вывел Коляныч. Он привел другого толстого чувака в дорогом костюме с толстой золотой цепью на шее.
- Что нужно денать? - спросил Петро с пьяным равнодушием.
- Коробку перебрать в моем «мерсе».
- Чем будете насчитываться? Говяжьими ушами? Хвостами я больше не бену.
Толстый чувак с цепью повернулся к Колянычу и спросил: «Ты же говорил - нормальный человек».
Коляныч внимательно посмотрел на Петра и грозно рявкнул:
- Ты что, конопли выхватил, Петруша? Машину нужно сделать, понял?
