– Да, еще одно. У вас нет телефонного номера этого вашего приятеля, этого самого Хоба?
– Разумеется, есть. – Нацарапав номер на полоске бумаги, Макс вручил ее Келли. – А зачем тебе понадобился Хоб?
– Да так, ни за чем. Просто симпатичный парень, а больше я тут никого не знаю, кроме вас. А вам, как погляжу, не до меня. Я дам о себе знать, Макс.
Глава 42
Двадцать минут спустя в дверь Макса снова позвонили. Он открыл. За дверью стоял Хоб, какой- то помятый и недовольный.
– А почему мне не позвонили снизу? – поинтересовался Макс.
– Я сказал, что ты меня ждешь.
– И вправду жду. Что ж, входи.
И тут зазвонил телефон. Макс схватил трубку.
– Да, это Макс. Кто это?
– Макс, это твой старый дружок Эмилио.
– В Париже?
– Совершенно верно, дружок. В Париже.
– Что ж… добро пожаловать в Город Огней.
– Большое спасибо. Макс, у нас с тобой имеется неоконченное дельце.
– Нет у нас никакого дельца. Тут Франция, а не Америка.
– А тебе не доводилось слыхать об экстрадиции?
– О каком это дельце ты говоришь?
– То, о чем я говорю, обсуждению по телефону не подлежит. Я сейчас подъеду. Но сперва хочу побазарить с Авророй.
– Вставай в очередь. Я тоже.
– Нечего со мной шутки шутить, толстячок, я же знаю, что она там.
– Тогда ты знаешь больше, чем я.
– Ну, если врешь…
– Не веришь, подъезжай прямо сейчас, поедим чили и поглядим какую-нибудь французскую телепередачу. По-моему, через полчаса из Нормандии начнут транслировать конкурс эрудитов, наверно, будет интересно.
– Ладно. Если увидишь ее, скажи, что я хочу с ней повидаться. А этот твой частный легавый Хоб, он-то в Париже?
– Он прямо тут.
– Дай-ка мне его.
Хоб взял трубку.
– Хоб слушает.
– Мне надо с тобой встретиться, – заявил Эмилио. – Знаешь подходящее место?
– Скажем, в пивной «Брассери д'Итали», на углу Порт д'Итали и Массена через полчаса.
– Где это, черт возьми? А, выкинь из головы, возьму такси. Лады. Дай-ка мне снова Макса… Максик, мы скоро с тобой потолкуем. У нас с тобой неоконченное дельце. – Он дал отбой.
Положив трубку, Макс сообщил Хобу:
– Это Эмилио.
– Я догадался.
– Как, по-твоему, следует ли ему говорить, что наркоту умыкнули?
– Он ведь такой умник, вот пусть сам и узнает. Макс, что у него на тебя?
– Лет двадцать в федеральной тюряге, если только я не пойду на сотрудничество. То есть надо подставить своего здешнего партнера, чтобы Эмилио мог его арестовать и заслужить лавры.
– И ты собираешься это сделать?
– Из-за него я между молотом и наковальней, – развел руками Макс. – Если я ничего не придумаю, настанет очередь мистера Игрека.
– Мне казалось, обычно его зовут мистер Икс.
– Так оно и есть, но я решил окрестить его по-новому. Так куда свежей.
– Береги себя, Макс, – сказал Хоб. – Поговорим после.
Глава 43
Стало жарко, Париж наконец-то распростился с непредсказуемостью весны, разнежился, стал теплым и стабильным. Воздух напоил аромат цветов: настала пора цветения кизила.
Но славная погода была Хобу до лампочки; его донимали какие-то астматические симптомы, да заодно он чувствовал себя не в духе и не в настроении выслушивать саркастические комментарии Эмилио об ограблении.
Само ограбление подействовало на Хоба с опозданием, став неожиданным потрясением для нервной системы.
Поначалу, стоя в темном переулке Бельвиля, пока Халил обыскивал чемодан в поисках наркотиков, о существовании которых Хоб даже не подозревал, он не чувствовал ничего, кроме досады, что при всем своем обширном опыте в данной области не предвидел хотя бы возможности подобного грабежа. Но досады притупленной, его будто укутывала защитная серая пелена. Однако вскоре она уступила место злости и стыду за то, что он, Хоб, умный, изощренный Хоб, не предвидел подобного, не предвидел и не догадался, что десять тысяч долларов за сопровождение красивой женщины в Париж смахивают на сказочную приманку, при помощи которой и разыгрывают мошеннические операции. Его собственное стремление к большим деньгам, вернее нужда в них, завлекло его в эту запутанную ситуацию, где он не только не ведает, что творит, но даже не ведает, хочет ли творить это вообще. В такие времена, времена предельного отвращения к самому себе, все мотивы, все причины любых действий кажутся дутыми.
При более глубоком проникновении в суть выясняется, что любые действия вообще лишены смысла. Таков край пропасти проникновения в суть, от которого испуганно отшатнулся Хоб.
И напомнил себе, что, слава богу, настроение всеобъемлющего нигилизма быстро уступает место настроению просветленного интереса к собственной персоне.
– В общем, более дурацкой истории я еще не слыхал, – подавшись вперед и навалившись на пластиковую крышку стола, подытожил этот пустобрех Эмилио – обладатель мускулистого торса, облаченного в спортивную рубашку из Вайкики, украшенную Микки Маусом.
– Дурацкой там или нет, но так оно и было, – отрезал Хоб.
– Смахивает на то, что это было подстроено.
– Гениальное умозаключение.
– А ты не догадываешься, кто мог это подстроить?
– Идей множество, ответа ни единого.
– Ты, наверно, знаешь, что Келли в Париже?
– Еще бы! Я с ним недавно говорил.
– А Генри?
– Вот о нем я не знал. А тебе откуда о нем известно?
– Я нашел его имя в списке пассажиров. Кстати, этот инспектор Фошон тебя знает. Он помог мне собрать сведения о некоторых людях. Тебя мог обработать любой из них.
– Правда.
Поглядев на Хоба, Эмилио поднял брови, будто его только что осенило.
– Дьявол, да ты же сам мог себя обработать!
– Разумеется, мог, – согласился Хоб. – Должно быть, путем ментального осмоса я вычислил, что мне подсунули в багаж, а затем позвонил из самолета своей парижской шайке, чтобы проинструктировать ее, как меня грабануть.
– Выглядит маловероятно. Но может статься, я сумею свести концы с концами. Ты достаточно сообразителен, чтобы понять, что к чему.
– Это лучший комплимент, какой я слышал за сегодняшний день. Самое печальное, что это не так.
– Избавь меня от своего умничанья, – оборвал Эмилио. – Я отвечаю за наркоту, которую ты
