потерял.
– Ну, порой грабят даже невинных парней, – запротестовал Хоб. – Такое случается.
– Быть может. Я лишь хочу, чтобы ты понял, что я тебя взял на заметку. Пару лет назад ты попался на контрабанде в Турции.
– Пятнадцать лет назад. И вовсе я не попался, никаких улик против меня не было.
– Хочешь сказать, что просто болтался поблизости, когда дерьмо всплыло?
– Что-то вроде.
Эмилио встал.
– С тобой говоришь, будто с плохим комиком шестидесятых. – На мгновение задумавшись, он поинтересовался: – У тебя, случаем, нет адреса Авроры? – Хоб тряхнул головой. – Я с тобой свяжусь. – С этими словами Эмилио выбрался из-за стола и пошел прочь, предоставив платить за пиво Хобу. Мелочь, но в глазах Хоба – вопиющая неотесанность.
Хоб заплатил и пешком двинулся к себе, не заметив серое такси «Мерседес», стоящее третьим с конца у пересечения Порт д'Итали и бульвара Массена. А поскольку не заметил такси, то не разглядел в нем и Эмилио, читавшего «Геральд Трибюн» и следившего, как Хоб пересекает проспект, направляясь в свой дом, стоящий на противоположной стороне.
Глава 44
Недавно перевалило за полдень, пора вздремнуть. Установилась великолепная летняя погода, чуточку более жаркая, чем Хобу по душе. Но в квартире Патрика каменные стены и нехватка окон помогали сохранить прохладу.
Сев, Хоб снял кроссовки, стащил рубашку, от пота липнущую к спине, и вытянулся на раскладушке, служившей Патрику кроватью и потому всегда в раскрытом виде стоявшей у дальней стены. Матрас оказался твердым и комковатым. Хоб отлупил бесформенную подушку, придав ей форму, которая, по его мнению, понравится его затылку.
Работа детектива весьма недурна, но даже частный сыщик может устать. И если не всякий частный сыщик, то Хоб уж наверняка. Жизнью Хоба всегда заправляла энергия его чакр. Когда она находилась на высоком уровне, он чувствовал себя так, будто может уложить на лопатки весь мир. Но чакры слишком уж часто исчерпывались, его аккумуляторы не подзаряжались, его воззрения на мир не освежались. В такие времена Хоба терзали сумрачные сомнения и опасения, исходившие будто бы из самой сердцевины его бытия. Он не понимал, к чему все это может привести, не осмеливался хотя бы шепотом назвать назревающие возможности, из страха совершенно воздерживаясь от самокопаний, ибо влиял на себя столь пагубно, что, как выразился его психотерапевт, «был себе худшим врагом».
В подобные времена сон превращался в насущную необходимость. Даже пятиминутная дрема могла заштопать прохудившиеся рукава его потрепанного представления о себе. И вот, едва Хоб закрыл глаза с мечтой оказаться на Ибице и почти перенесся туда в зарождающемся сновидении, как зазвонил телефон.
Подавив стон, Хоб перекатился в сидячее положение – недурное достижение для человека возрастом за сорок, предчувствующего утрату своей фазенды.
Звонил Найджел.
– Дорогой мой, ты же знаешь, что я не стал бы беспокоить тебя во время сиесты, если бы мы не разузнали нечто важное. Во всяком случае, сулящее оказаться важным.
– Мы? – переспросил Хоб. Всякий раз, когда Найджел величаво употреблял «мы», у Хоба возникало ощущение, что до него снизошла царствующая особа.
– Жан-Клод и я. Вообще-то на самом деле Жан-Клод. Но я настоял, что мы должны позвонить тебе незамедлительно.
– И что там такого важного?
– Возможность выяснить, кто тебя ограбил. В самом-то деле, старичок, неужели ты думаешь, что я позвоню тебе с новостями о твоем дядюшке Пите из Балтимора?
Хоб не потрудился оспаривать наличие в своем родстве дядюшки Пита из Балтимора. По какой-то лишь одному ему ведомой причине, наверняка имеющей отношение к классическим британским эксцентричным выходкам с серьезным лицом, Найджел вечно настаивал на существовании оного индивидуума и справлялся о его здоровье всякий раз, когда Хоб возвращался из Америки.
– И кого же вы подозреваете, ребята?
– Хоб, все не так-то просто. Имени у нас пока нет. Но, по-моему, он у нас в руках.
– Отличная работа, ребята. Да, конечно, я хочу все услышать. Встречаемся через час в «Пье Ко».
– Хорошо. Жан-Клод сделает небольшой заказ, пока мы будем тебя ждать.
Хоб не стал протестовать и снова улегся. Телефон тут же зазвонил.
– Хоб? Это Аврора.
Хоб постарался сгрести остатки вежливости воедино. Выбравшись из манящих глубин дремы, пробормотал:
– Как дела, Аврора?
Риторический вопрос был задан лишь из вежливости, но Аврора восприняла его всерьез.
– Хоб, я попала в беду.
– Прискорбно слышать, – промолвил Хоб, оттягивая время, чтобы чувство сострадания успело вернуться к нему. – Что стряслось?
– Эмилио в Париже.
– Знаю. Я только что пил с ним пиво.
– Он только что звонил. Пытается заставить меня встретиться с ним.
– Откажи ему.
– Конечно, я отказала. Но Эмилио не понимает, когда ему говорят «нет».
– Ему придется научиться. Здесь Франция, одна из немногих оставшихся на свете стран свободы.
– Типы вроде Эмилио добиваются своего любой ценой. Хоб, тебя можно нанять?
– Ради этого я и живу, – подтвердил Хоб. – А что ты придумала?
– Небольшая работа по сопровождению. Мне надо встретиться с модельером на авеню Монтень, а я боюсь выйти из квартиры. Я в самом деле не готова к сцене с Эмилио. Если можешь, просто сопроводи меня до рю Монтень, а потом забери оттуда через час или около того.
– Это мне по плечу. Где ты остановилась?
– Бульвар де Терн, четыреста тридцать семь, в Шестнадцатом округе.
– А какое там метро?
– Понятия не имею. И потом, у нас нет времени на метро. Возьми такси за мой счет.
– Ты уверена? Я на другом конце Парижа.
– Сейчас не время считать сантимы, – ответила Аврора. – Скажи консьержке, что ты за мной. Приезжай быстрей, ладно?
Глава 45
Хоб представился консьержке – миниатюрной испанке – и сказал, к кому приехал. Позвонив по переговорному устройству у себя в будочке, та сообщила:
– Она спускается.
Хоб кивнул и вышел на улицу. Стоял чудесный летний день, без единого изъяна, ничем не выдающийся. Синее небо, пушистые белые облачка. По бульвару де Терн упорядоченно катили машины. Дальше по улице пивная «Лорен» бойко торговала своим ходовым товаром, террасы ее были заполнены хорошо одетыми людьми – сплошь представителями верхушки среднего класса, населяющего райский Шестнадцатый округ. Эмилио не показывался.
На вышедшей Авроре был элегантный темно-синий костюм и круглая шляпка в стиле тридцатых, в этом году снова вошедшем в моду. Помахав Хобу, она направилась к нему. Выглядела она свежей и отдохнувшей, однако с опаской стреляла глазами вверх и вниз по улице.
– Вряд ли ты его тут увидишь, – успокоил ее Хоб. – Полчаса назад я покинул его в Тринадцатом.
– Этот человек меня пугает, – призналась Аврора. – Если ты этого еще не понял.
Заметив свободное такси, Хоб подозвал его. Аврора назвала шоферу адрес на рю Монтень. По пути она то и дело поглядывала в окно.
