название – с незапамятных времен даже не подметали. В сточных канавах громоздился мусор, а витрины выглядели так, словно здесь пронеслась пыльная буря. Осветительные фонари мигали, бросая тусклые оранжевые блики на все вокруг и превращая прохожих в призраки. Это была серьезная улица, не скрывающая своей серьезности.
Меллисента направилась прямиком в главную контору ВКУНС. Там даже витрины не было, только вывеска и стрелка, указывающая вверх. Преодолев три лестничных марша, подошла к двери, толкнула ее и очутилась в небольшой приемной, по углам которой стояли столики с наваленными на них журналами. И никого, кроме регистраторши, крупной суровой дамы с пучком на затылке.
– Чем можем помочь? – осведомилась дама.
– Меня поразила стрела Купидона, – пожаловалась Меллисента.
– Давно ли?
– Вероятно, меньше часа назад. Я прибыла сюда так быстро, как только смогла.
– Быстрота в таких делах существенна, – одобрительно произнесла регистраторша и, нажав кнопку на пульте, пригласила: – Проходите.
Она провела Меллисенту в соседнюю комнату, где стояла каталка на колесиках, и предложила лечь. Открылась другая дверь, и вошел высокий молодой бог при бородке, в длинном белом халате и с зеркальцем на лбу.
– Ужалена любовной стрелой, – пояснила регистраторша.
Доктор кивнул. Он постарался сохранить невозмутимость, но по складкам, побежавшим над бровями, Меллисента могла догадаться, что он воспринял случай как серьезный. Достав из кармана какой-то инструмент, доктор настроил индикатор и оплел запястье Меллисенты эластичной лентой.
– Ты что, будешь измерять мне кровяное давление?
– Нет. Это анализатор, проверяющий субстраты твоей крови и устраняющий их в случае нужды. Надеюсь, еще не поздно.
– Я прибыла сюда сразу, как только смогла.
Доктор пожал плечами.
– Скорее всего ты прибыла, как только тебе это представилось возможным, что далеко не одно и то же. Сперва ты извинилась перед друзьями или перед теми, кто был рядом, потом еще задержалась подправить макияж, а может, даже сделать звоночек-другой.
– Никаких звоночков, – заверила Меллисента. – Сразу сюда. Хоть я и не знала, что надо так спешить.
– Если бы ты видела столько чувственных отравлений, сколько я, ты прилетела бы сюда быстрее пули. – Он снял эластичную ленту, вгляделся в индикатор, нахмурился. – Да, ты отравлена, двух мнений быть не может. Но давай все-таки удостоверимся. О чем ты думаешь сейчас в первую очередь?
– Об Артуре Фенне.
– Это тот, на кого направлена твоя любовь?
– Да.
– Мне неизвестен бог под таким именем.
– Он не бог, он смертный.
– Проклятье! Тогда это более чем серьезно. Полюбить смертного для богини – сущее наказание.
– А то я не знаю! Можете вы мне помочь?
– Для того чтобы нейтрализовать яд косоглазием либо заиканием, слишком поздно. Отравлены все органы. Придется прибегнуть к замещению подсознания.
Доктор щелкнул пальцами. Из скрытых динамиков полилась старая земная песня «Это не любовь – мне слишком хорошо». Губительно назойливая музыка обрушивалась на Меллисенту, а регистраторша все наращивала и наращивала мощность. Одна из стен врачебного кабинета исчезла, на ее месте возникла обширная сцена с мерцающими огнями рампы. На сцену вышла группа танцоров и начала Танец здравого рассудка. Их выверенные, размеренные шаги сопровождались световыми проекциями кубистских картин. Меллисента ощутила, как ее втягивает в танец. Почти помимо воли ноги приняли ритм, руки грациозно взвились над головой, и она закружилась вместе со всеми.
Доктор стоял у пульта, нажимая кнопки. На его лице застыло выражение высшей сосредоточенности. Не отдавая себе в том отчета, он даже закурил сигарету – она как бы подчеркивала важность того, что он делает. Регистраторша послала ему восхищенный взгляд, но встречный взгляд был предостерегающим, и она вновь напустила на себя безразличие. Ни на миг нельзя было допустить даже легкого намека на чувство, от которого они старались избавить пациентку.
Музыка достигла предельной силы. Меллисента кружилась, приседала и распрямлялась, завороженная движением. Регистраторша шепнула доктору:
– По-моему, получается…
– По-моему, тоже, – ответил он шепотом на шепот. – Если сумеем вывести ее отсюда, не допустив напоминаний о том, от чего хотим избавить, все кончится хорошо.
– Если кто-нибудь способен на это, то только ты, – выдохнула регистраторша.
– Держи себя в руках, – оборвал ее доктор.
Вновь сосредоточившись на кнопках, он умело довел предельный звук до душераздирающего, одновременно усиливая световые эффекты, а затем внезапно оборвал. Наступила зловещая тишина. Меллисента замерла на полушаге, огляделась озадаченно и спросила вслух:
– А что это я здесь делаю?
Припрятав улыбку торжества, регистраторша дала стандартный ответ:
– Вы пришли сюда за покупками, дорогая. Вы что-нибудь уже выбрали?
Поиграв кнопками на пульте, доктор превратил операционную в модный магазин. Вокруг появились вешалки с платьями, витрины с ювелирными изделиями и драгоценностями, стойки с обувью и даже отдельный прилавок с купальниками. Меллисента двинулась по проходам, поглядывая туда и сюда, поневоле недоумевая, отчего весь обслуживающий персонал носит белые халаты и зеркала на лбу. Регистраторша разгадала ее недоумение, сердито глянула на доктора, который, очевидно, снебрежничал при настройке, и пояснила:
– Новейшая форма. Напоминает о Фрейде. Пикантно, не правда ли?
– Наверное, – откликнулась Меллисента рассеянно. – Честно сказать, я не вижу здесь ничего, что мне хотелось бы купить.
Она направилась к выходу, и оба, доктор и регистраторша, затаили дыхание. Если она покинет это заведение, не восстановив памяти, у нее появятся хорошие шансы избавиться от непрошеной любви раз и навсегда.
– Ну, я пошла, – сказала Меллисента.
И тут, у самой двери, ее внимание привлек очередной стенд с драгоценностями. Ничего выдающегося, хотя искусство ювелиров не оставляло желать лучшего. Взгляд выхватил один предмет – кулон из серебра на изящной серебряной цепочке.
– Вот милая вещица, – произнесла она, вытаскивая кулон и поднося его к свету.
– Как эта штука сюда попала? – рявкнул доктор шепотом.
– А я откуда знаю? – шепнула регистраторша не менее резко.
Приглушенный щелчок – Меллисента раскрыла кулон. Внутри оказалась фотография мужчины с выступающей челюстью, маленькими полуопущенными глазками и неискоренимой печатью бесхарактерности на лице.
– О, Артур! – воскликнула она. – Как я могла забыть!
– Не повезло, – констатировал доктор. – Меллисента, боюсь, что мы больше ничего не можем для тебя сделать.
– Видно, так, – произнесла Меллисента безнадежным тоном. – Спасибо, что хоть попробовали помочь.
С чем и удалилась. Доктор напустился на регистраторшу:
– Хочу выяснить, кто положил туда этот кулон. И кто сунул в него фотографию…
– Займусь этим немедленно, – заверила регистраторша.
Но отгадки никто так и не узнал. Да если бы и узнали, Меллисенте от того было бы ни холодно, ни
