расстоянии от Земли.
Глава 47
– Привет! – объявила Меллисента. – Я вернулась…
Артур сидел в спальне, потягивая свой утренний кофе, когда Меллисента вдруг возникла прямо у него за спиной. Он невольно подскочил, расплескивая кофе на халат.
– Проклятье! – воскликнул он. – Извините, Меллисента, но вы явились так неожиданно, что испугали меня. Неужели вы не могли как-то оповестить о своем визите? Позвонить в звонок или еще что-нибудь?
– Послушай, – сказала она. – Я должна сообщить тебе нечто важное.
Артур испытал неприятное чувство: сейчас богиня станет его упрекать, а ведь он ее едва знает…
– Что бы там ни было, – произнес он, – я заранее извиняюсь.
– Ради всего святого, заткнись и послушай, что я тебе скажу.
– Извиняюсь, – повторил Артур. – В чем дело, Меллисента?
– Артур, я люблю тебя.
– О!.. Очень мило.
– И я решила, что мы будем жить вместе и я разрешу тебе меня боготворить.
– Вот те на! Замечательно, Меллисента…
– Ты, кажется, не очень доволен.
– Разумеется, я доволен. Как я могу быть недовольным?
– Не знаю, как, но ты недоволен. Артур… а что, если ты меня не любишь?
– Ну разумеется, люблю. Кто сказал, что нет?
Меллисента чуть не сделала нечто, к чему сама не была готова, как вдруг ее осенило, и она всхлипнула:
– Ох…
– Что такое? – всполошился Артур.
– До меня только что дошло, что если я люблю тебя, это еще не значит, что ты тоже любишь меня.
– Конечно же, люблю.
– Погоди минутку.
– Да? – выдохнул Артур, раболепно съеживаясь.
– Не бойся, я тебя не ударю. И не дрожи.
– Хорошо, мадам.
– И не называй меня «мадам».
– Не буду… Меллисента.
Она испустила вздох.
– Ты не любишь меня. Ни капельки. Какая же я была дура! Считала само собой разумеющимся, что если я люблю тебя… Но ты не любишь меня, так, Артур? Говори правду!
– Я безмерно уважаю вас. И думаю, что вы самая красивая, кого я только видел…
– Но ты все равно меня не любишь.
– Вероятно, нет.
– Прощай, Артур!..
Глава 48
Меллисента вернулась в Божье царство испросить совета у одной из верховных богинь, Афродиты, обитающей ныне в недостроенном замке из паросского мрамора в долине Темпе. Верховная предложила гостье чаю и выразила сочувствие.
– Кому же понравится влюбиться против собственной воли! – сказала Афродита. – Любовь – типично мужская идея. Только мужчина и мог до этого додуматься. Только мужской принцип, главенствующий во Вселенной, мог подтолкнуть к такому безобразию – иначе его и вовсе не было бы.
– Вот уж не ожидала, что ты заявишь что-либо подобное! – воскликнула Меллисента.
– Думаешь, мне нравилось быть верховной богиней любви? Нисколько! Всего лишь нескончаемая череда страстных увлечений, и все на поверку одинаковы, все тщеславные тупицы. И все спустя какое-то время меня бросали. Как только мужчина – что бог, что человек – покончит с влюбленностью, он тут же начинает искать себе другое занятие.
– Не думаю, что с Артуром произойдет то же самое.
– Любовь – несчастье независимо от того, делает ли мужчина, что ему говорят, или нет. Горе горькое, если он бросает тебя, и не меньшее, если он липнет к тебе, когда твоя страсть истощилась.
– Но раз ты пришла к таким выводам, удивительно, почему ты не сумела как-то повернуть свое знание себе на пользу.
Афродита передернула плечиком.
– Как запрограммирована богиня любви, исходя из мужских принципов Вселенной? Любовь – ее единственная радость. Может, это и нечестно по отношению к себе, но без любви нет удовольствия, нет смысла жить.
– Понимаю, – отозвалась Меллисента. – Мне хочется быть рядом с ним так сильно, просто до боли. И хочется освободиться от него. Что посоветуешь?
– О том, чтоб избавиться от чувства, можешь забыть. Ты влипла, деточка. Стрелы Купидона бьют без промаха, вытащить их нельзя. Так что расслабься и получай удовольствие.
Меллисента скорчила гримасу.
– Но какое удовольствие может принести любовь смертного?
– Знаешь, среди них попадаются вполне симпатичные. Не могу забыть того мальчика Париса.
– Артур – не Парис.
– Не играет роли. Принцип не меняется.
– Ну что ж, – изрекла Меллисента, – если уж придется жить с этим, значит, придется. Вроде бы ниже моего достоинства разрешить смертному обнять меня, но для него сделаю исключение. И заставлю его почувствовать, какой единственный в жизни шанс он выиграл, получив меня.
С тем она и удалилась. Афродита допила остывший чай и подивилась, беседуя с собой, сколь многое юной Меллисенте еще предстоит усвоить. Если она полагает, что тяжко быть влюбленной, посмотрим, что она скажет, когда окажется любимой или – в данном случае много вероятнее – нелюбимой.
Глава 49
Меллисента отправилась в родительский дом. Отец был в саду, ухаживал за виноградной лозой. Она не колеблясь рассказала и ему, как этот смертный отверг ее.
Симус выпрямился и спросил:
– Что же это такое? Разве он не был ужален любовной стрелой?
– Нет. Я же тебе говорила. Стрела попала не в него, а в меня.
– А тогда с чего ты решила, что он в тебя влюбится?
Меллисента возмутилась:
– Ему следовало бы влюбиться, потому что я красивая и потому что я богиня.
– Моя милая девочка, как же ты еще не разобралась, что даже боги любят не по велению рассудка, а уж люди тем более. И вообще, зачем ему любить тебя? Он хоть привлекателен, твой любимый?
– Определенно нет.
– Тогда чем его может привлечь любовь к тебе? Зачем она ему, если его не заставили полюбить, как заставили тебя?
Она уставилась на отца.
– Ох, я, кажется, начинаю понимать, что ты имеешь в виду. А заставить Купидона пустить стрелу и в него возможности нет?
– Ни малейшей. Купидон ненавидит взаимность. Предпочитает асимметрию.
– Ну и что мне делать?
– Постарайся справиться, моя девочка. Когда подходишь к концу, иного выхода просто не остается.
– Но почему конец наступил для меня так рано?
Отец не смог ничего ответить.
Глава 50
