Двенадцатая ночь, или Что угодно

Нет, мадонна, пока что он еще только спятил; придется дураку присмотреть за сумасшедшим. (Уходит.)

Входит Мальволио.

МАЛЬВОЛИО

Сударыня, этот молодой человек хочет видеть вас во что бы то ни стало. Я сказал, что вы больны; он ответил, что знает и именно поэтому хочет вас видеть. Я сказал, что вы спите; это он тоже предугадал, и как раз поэтому ему особенно нужно вас видеть. Что ему ответить, сударыня? Его не собьешь никакими отговорками.

ОЛИВИЯ

Скажите ему, что он меня не увидит.

МАЛЬВОЛИО

Говорил. Он ответил, что будет стоять у ваших ворот, как столб у дверей шерифа, и что дождется вас, даже если из него сделают подпорку для скамьи.

ОЛИВИЯ

Какого рода он человек?

МАЛЬВОЛИО

Мужского, разумеется.

ОЛИВИЯ

Да нет, какого сорта?

МАЛЬВОЛИО

Хуже не бывает: хотите или не хотите, но он к вам прорвется.

ОЛИВИЯ

Каков он на вид и сколько ему лет?

МАЛЬВОЛИО

Для мужчины мало, для мальчика много: недозрелый стручок, зеленое яблочко. Он, так сказать, ни то ни се: серединка наполовинку между мальчиком и мужчиной. Он очень хорош собой и очень задирист. С вашего позволения, у него еще молоко на губах не обсохло.

ОЛИВИЯ

Пусть войдет. Только раньше позовите мою камеристку.

МАЛЬВОЛИО

Мария, вас зовет госпожа! (Уходит.)

Входит Мария.

ОЛИВИЯ

Закрой лицо мне этим покрывалом:
Посол Орсино к нам сейчас придет.

Входят Виола и придворные.

ВИОЛА

Кто из вас достойная хозяйка этого дома?

ОЛИВИЯ

Обращайтесь ко мне: я отвечу за нее. Что вам угодно?

ВИОЛА

Ослепительнейшая, прелестнейшая и несравненнейшая красавица, скажите мне, действительно ли вы хозяйка этого дома. Я никогда ее не видел, и мне не хотелось бы пустить по ветру свое красноречие: не говоря уже о том, что я сочинил замечательную речь, мне еще стоило огромных усилий вытвердить ее наизусть! – Милые красавицы, не вздумайте насмехаться надо мной: я очень обижаюсь, когда со мной неласково обходятся.

ОЛИВИЯ

Откуда вы явились, сударь?

ВИОЛА

Мне трудно сказать что-нибудь сверх того, что я заучил, а этот вопрос не входит в мою роль. Благородная дама, дайте мне хоть какое-нибудь доказательство того, что вы – хозяйка этого дома, иначе я не смогу произнести свою речь.

ОЛИВИЯ

Вы комедиант?

ВИОЛА

Нет, мое глубокомысленное сердечко, хотя, клянусь клыками хитрости, я действительно не тот, кого играю. Вы хозяйка дома?

ОЛИВИЯ

Если я не присваиваю себе собственных прав, то я.

ВИОЛА

Конечно, присваиваете, если вы – это она, так как то, что вы можете отдать, вы уже не можете оставить при себе. Впрочем, я превышаю свои полномочия. Сейчас я произнесу похвальное слово в вашу честь, а потом перейду к сути дела.

ОЛИВИЯ

Начните с главного; похвалы можете опустить.

ВИОЛА

Но я так старался их затвердить, и они так поэтичны!

ОЛИВИЯ

Значит, особенно лживы: оставьте их про себя. Мне сказали, что вы дерзко вели себя у ворот, и я впустила вас больше из желания выслушать, чем из желания увидеть. Если вы не в себе – уходите, если в здравом рассудке – будьте кратки. Я сейчас не расположена к препирательствам.

МАРИЯ

Не поднять ли вам паруса? Плывите к дверям.

ВИОЛА

Нет, дорогой боцман, я еще подрейфую здесь. – Утихомирьте вашего великана, прелестная дама.

ОЛИВИЯ

Говорите, что вам угодно?

ВИОЛА

Я посланец.

ОЛИВИЯ

Должно быть, вы посланы с бесчестным поручением, если вам так трудно изложить его. Приступайте к делу.

ВИОЛА

Оно предназначено только для вашего слуха. Я не собираюсь объявлять войну или требовать дань: у меня в руках оливковая ветвь. Слова мои и намерения полны миролюбия.

ОЛИВИЯ

Однако начали вы с грубости. Кто вы такой? Чего вы хотите?

ВИОЛА

Эта грубость рождена приемом, который мне здесь оказали. Кто я и чего хочу, должно быть окружено не меньшей тайной, чем девственность. Для ваших ушей – святое откровение, для посторонних – кощунство.

ОЛИВИЯ

Оставьте нас одних: послушаем это откровение.

Мария и придворные уходят.

Итак, сударь, что гласит текст?

ВИОЛА

Очаровательнейшая властительница...

ОЛИВИЯ

Очень приятная доктрина, и развивать ее можно без конца. Где хранится подлинник текста?