— Я Карсуэлл, старший наряда. Здесь безопасно?
— Безопасно.
Но Карсуэлл, не полагаясь на ее слова, отправил людей к выходам. Когда он подошел поближе, Холленд увидела, что это почти мальчик.
— Что здесь?
Холленд указала подбородком на мусорный чулан, потом рукой в глубь коридора:
— Два трупа. Очевидно, вам потребуется помощь.
Когда Карсуэлл распахнул дверь чулана, Холленд отвернулась. Услышала его вздох, потом негромкую ругань. Из квартиры Джудит Траск он вышел с влажными глазами.
Холленд видела, что Карсуэллу хочется расспросить ее, но он вел себя, как того требовала инструкция. Вызвал по рации две дежурные команды, затем предупредил кого-то из пресс-бюро, что надо будет заняться репортерами. И лишь после этого обратился к Холленд:
— Мне приказано отправить вас отсюда.
— Пойдемте.
Холленд вслед за ним спустилась по лестнице и вышла через черный ход на сырой предрассветный воздух. Там Карсуэлл прикрыл ее от взоров полицейских, подъезжавших на машинах и спешивших к зданию по скользкому, грязному газону.
— Увидев, что их ждет в доме, они пожалеют, что приехали, — пробормотал Карсуэлл. У бровки тротуара стоял белый седан с работающим мотором. Карсуэлл усадил туда Холленд, потом что-то сказал водителю. Когда машина трогалась, постучал в окошко и ободряюще ей улыбнулся. Она долго смотрела на него из мчащегося по улице седана.
Агент в мундире топтался у проходной в северо-западном вестибюле, всматриваясь в лица проходящих. Людей было больше, чем обычно в это время, но он сразу же заметил Холленд.
— Агент Тайло?
— Да.
— Будьте добры, следуйте за мной.
— Начальник инспекционного отдела Джонсон здесь?
— Не знаю, мэм. Мне приказано проводить вас в кабинет директора.
Холленд не стала настаивать. Агент косвенным образом ответил на ее вопрос. И принялась обдумывать доводы, которые выложит Джонсону.
Агент довел Холленд до двустворчатой двери в конце коридора. Находившаяся в приемной делового вида женщина средних лет приветливо улыбнулась и предложила следовать за ней. Холленд ни разу не бывала на верхнем этаже и обратила внимание на прекрасные деревянные панели, на витрины со спортивными призами и медалями, с благодарностями в изящных рамках. Перед одной наградой она невольно замерла.
«От секретной службы США за доблесть».
Холленд засмотрелась на серебряный диск. Этой награды удостаивались только агенты, павшие при исполнении служебных обязанностей. Уайетт Смит был единственным, кто получил ее при жизни.
— Агент Тайло?
Секретарша не повысила голоса. Она понимала, какое впечатление производит эта награда.
Холленд кивнула.
Они прошли мимо кабинета директора к дверям, ведущим в зал заседаний. Вокруг стола, за которым помещалось двадцать человек, Холленд направилась к Арлиссу Джонсону, державшему в руке пульт управления одного из шести телемониторов на стене.
— С Пастором ты попала в точку.
Сперва Холленд подумала, что подавленный тон Джонсона объясняется болью и последствиями шока от ножевой раны, воздействием пилюль. Потом поняла, чтр он пытался что-то додумать. И не хотел отвлекаться, но тут вошла она.
— Что-нибудь стряслось?
Джонсон покачал головой.
— Ты сработала замечательно, — негромко продолжал он.
— Дело еще не закончено, — упрямо возразила Холленд. — Мы знаем, почему Палмер упомянула Дэниела Уэбстера. Джудит Траск, можно сказать, подтвердила это.
— Ты
Холленд возмутилась:
— Нет. После всего...
— Придется повременить, Холленд.
Тон Джонсона заставил ее умолкнуть.
— Надвигается гроза. Сведения пока отрывочны, но когда она разразится, нам придется попотеть.
— Я не...
— Послушай. Ты разговаривала с директором. Получила приказ. Здесь есть компьютер; я распоряжусь, чтобы тебе принесли кофе. — Он поднялся и прошел мимо Холленд, небрежно добавив: — В рапорте директору должны быть все подробности.
Его резкий тон окончательно лишил Холленд терпения.
— Но упоминание об Уэбстере? Я должна подтвердить свою правоту.
— Под рапортом будет стоять твоя подпись. Пиши так, чтобы потом никто не мог обвинить тебя в сокрытии информации.
В окна с пуленепробиваемыми стеклами сочился рассвет, высвечивая на столе полоски пыли, не замеченной уборщицами. От ярких ламп под потолком покрасневшие глаза Холленд слезились. Возле ее правой руки стояла чашка очень крепкого кофе, приготовленного секретаршей Смита. Все ее общество составляли кофеин, адреналин и мучительное разочарование.
Отпив глоток кофе, Холленд вернулась к своему занятию, пальцы запорхали по клавиатуре. Факты проблемы не представляли; приходилось думать о тоне, излагать сухо и сдержанно кровавые события.
Не раз она чувствовала, что становится трудно дышать, и прекращала работу. Тогда ее гнев обращался против себя самой и прогонял усталость. Вопросы — например, почему Джонсон пошел у Смита на поводу, вызвал ее и заставил писать о незавершенном деле, — не давали ей покоя. Ответы существовали, однако найти их она пока не могла. Глядя в окно с толстыми рамами, Холленд чувствовала, как вдали назревает что-то грозное. Ей казалось, она это даже слышит, будто гул далекого вулкана.
Колокола церкви Святого Иоанна Богослова прозвонили полчаса.
Открылась дверь, вошел Джонсон:
— Закончила?
— Написала, осталось только отпечатать.
Джонсон был взбудоражен, и Холленд передалось его состояние.
— Что произошло?
— Часа через два в городе начнется столпотворение. — Он указал на компьютер. — Дискета готова?
Холленд кивнула.
— Отдай Кэти. Она выведет текст.
Холленд повесила на плечо сумочку:
— Куда едем?
— В Калораму. Нанесем визит сенатору Зентнер. Фургон внизу. Время не терпит. Обо всем узнаешь по дороге.
Калорама-Хейтс — район величественных домов, расположенный вдоль парка Рок-Крик. Брайент быстро проехал по Джорджтауну, петляя в утреннем потоке машин, и теперь фургон плавно катил по парковой дороге. Холленд, держась за поручень над головой, смотрела программу новостей местной студии.
Одна тема оттеснила все остальные. Известный всей стране ведущий говорил о Джеймсе Мередите Бакстере, высокопоставленном сотруднике ЦРУ, недавно осужденном как советский шпион. Бакстер поведал
