С подобными невеселыми думами Бриан и Элиза двинулись в путь.
Глава IV
ШАХМАТИСТ
Еще несколько недель лорда и леди Уоллингфорд преследовало чувство стыда. Нет, они не жалели о своем поступке, но поспешность их отъезда походила на трусливое бегство. И все же если их страхи были оправданны, то они могли только поздравить себя за проворство.
Они достигли своего замка за два дня до Рождества. У стен его не было видно вооруженных всадников и осадных орудий. Никто не появился на полях вблизи Темзы и в последующие дни. Все оставалось таким же, как и прежде.
По доходившим до них слухам они узнавали о Стефане. Он провел праздник в Вестминстере, а затем направился в Рединг, где четвертого января присутствовал на похоронах Генриха I. Теперь, как думал Бриан, у Стефана были развязаны руки для мести баронам, посмевшим оставить пиршественный зал в Вестминстере, но пока в окрестностях Уоллингфорда было тихо. Казалось, новый король забыл о своем унижении или решил отнестись к нему как к мальчишеской выходке старого друга, не стоившей особого внимания.
Хозяева замка на берегу Темзы ощутили, как на смену стыду приходит растерянность.
– Я чувствую себя чертовски глупо, – как-то признался жене Бриан. – Мы забаррикадировались от невидимого врага. Я почти хочу, чтобы лорд атаковал наш замок или хотя бы начал осаду, – тогда мы получили бы подтверждение нашим опасениям. Не то чтобы я преувеличивал значение своей персоны, но все же, черт побери, – почему Стефан меня игнорирует? На его месте я бы так не вел себя. Он словно забыл обо мне, и о Милесе, и о Болдуине…
Элиза с сочувствием взглянула на мужа, погладила его по руке.
– Возможно, он ждет, что вы придете к нему с повинной, – ласково сказала она. – Помните, как король Генрих хвастался, что может простить любого человека, который приехал бы к нему во дворец с опущенной в знак раскаяния головой. Стефан наверняка не хочет уступать в милосердии своему предшественнику. – Она быстро добавила: – Только не рассчитывайте на его прощение, мой супруг.
Бриан угрюмо взглянул на нее.
– Не сомневаюсь, что дело в другом. Стефан вот-вот объявит, что не претендует на трон, а просто сохраняет его для Матильды.
Он нервно встал с кресла и подошел к окну, освещенному тусклым зимним солнцем. Холодный ветер, вея зимой морозными вьюгами, нес легкие снежинки, ероша его длинные до плеч седые волосы.
– Не волнуйтесь так, милый. – Элиза следила за мужем влажными, печальными глазами. – Вы договорились с другими не подчинившимися баронами отсиживаться некоторое время в своих владениях. Так подождите еще хотя бы несколько дней. Если к концу недели мы не услышим ничего нового, пошлите констебля Варана…
– Три дня, – жестко сказал Бриан, вглядываясь в подернутые серой дымкой белые поля и далекую стену чернеющего леса. – Три дня, и затем я поеду в Рединг сам. Если Стефан будет продолжать упрямствовать, то я выступлю против него. Если же он признает, что истинной наследницей трона является его кузина, мы вновь станем друзьями. Ты не знаешь человека, который сообщил, что король, умирая, назвал имя Стефана?
– Это Хью Бигод. Он примчался из Нормандии от постели короля.
– Не сомневаюсь, что он лжет!
– Почему вы в этом так уверены?
– Граф Роберт Глостерский был в охотничьем домике с отцом до его смерти, он стоял у кровати Генриха ближе всех и ничего подобного не слышал. Более того, граф утверждает, что Бигода даже не было в комнате! Это странная, сомнительная история… Так или иначе, у Стефана было время подумать с тех пор, как он оставил Вестминстер. Возможно, он уже отказался от короны.
Глаза Элизы погасли. Опять эта непоколебимая вера Бриана в предназначение Матильды!
– Я должна спросить у вас кое-что, мой супруг, – наконец решилась она.
– Я знаю о чем, так что не стоит, – нахмурился Бриан.
Она покачала головой.
– Хорошо, как вам будет угодно. Но скажите мне вот о чем. Вы рассчитываете вскоре вновь увидеть Стефана…
– Да, через три дня, если он раньше не нарушит свое молчание.
– … и можете навлечь на себя его гнев, оказаться в тюрьме – ради этой Матильды?
– Ты сама только что говорила, что Стефан захочет посоперничать со своим покойным дядей в снисходительности.
– Он может это сделать, но я не уверена в этом. Варан прекрасно и сам может разузнать, чем грозит вам встреча с новым королем. Стоит ли рисковать своей безопасностью ради… ради императрицы?
– Ради нее – и ради нас самих. Я давал клятву трижды…
– Я слышала об этом, и не три раза, а гораздо чаще…
– Тогда что тебя смущает? Я был верным слугой короля Генриха I при его жизни, многим обязан ему, и естественно, что моя преданность ныне распространяется на его дочь. Это так просто. Я не собираюсь подчеркивать, но ты знаешь, что в любом случае я привык держать свое слово.
– Господь свидетель в этом, – мягко сказала Элиза. – Никто в Англии не сомневается в вашей честности. Значит, все просто – вы рискуете своей безопасностью ради нее.
– Не ради нее, а ради Англии!
– Звучит слишком напыщенно. Кто знает, что пойдет нашей стране на пользу – твердая мужская рука или женская взбалмошность и непостоянство? А если я… я попрошу вас не ездить в Рединг, не встречаться со Стефаном?
– Ты попросишь меня об этом?
– Я ставлю себя на одну чашу весов, а на другой находится Матильда, – твердо сказала она. – И хочу убедиться, кто из нас вам дороже.
Некоторое время он ошеломленно смотрел на Элизу с высоты своего роста, затем, пригладив растрепавшиеся седые волосы, смиренным голосом сказал:
– Что ж, хорошо, моя леди. Я остаюсь в замке.
Почувствовав, как слезы закипают у нее в глазах, Элиза сказала:
– Спасибо, мой супруг. Жаль только, что вы так долго колебались перед выбором.
Пока бароны, сторонники императрицы Матильды, выжидали, безвылазно сидя в своих замках, Стефан собрал одну из самых крупных армий в истории Англии. К концу января он был готов начать боевые действия – но не против Бриана Фитца, или Болдуина, или графа Милеса Герифордского – нет. Он намеревался вторгнуться в Шотландию, где царствовал в то время король Давид. Этот могущественный монарх был дядей императрицы Матильды и потому представлял собой главную угрозу для нового английского владыки.
Армии двух держав, осыпаемые зимней моросью, встретились в нескольких милях к северу от Дарема и после ряда тактических маневров и небольших стычек заняли позиции друг против друга. Командующие же сели за стол переговоров.
Король Давид некогда отличился при битве у Гентингтона и за это был удостоен титула графа Англии. С самого начала он отказался признать Стефана новым монархом, открыто сомневаясь, что король Генрих I мог изменить свое решение перед смертью.
– Слово и перо, – рычал Давид, с подозрением глядя на Стефана. – Если король действительно назначил вас своим преемником, он должен был оставить документ. Давайте его сюда, иначе я схвачу за горло вас и ваше королевство!
