– Идемте, – сказал наконец Монк, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Едем домой.
Монк быстро провел их через таможню и погрузил багаж в свой огромный «Кадиллак». Все трое уселись на переднее сиденье, и Монк играл роль гида по дороге на Манхэттен.
– Это все так чудесно! – воскликнула Кассандра, рассматривая чудеса архитектуры.
Монк засмеялся и повез их на небольшую экскурсию. Он повернул на Пятую авеню, и прежде, чем выехать в верхний Вест-Сайд, покружил немного по Центральному парку. Он припарковал машину перед высоким величественным зданием с бело-зеленым навесом.
– Дома! – объявил он.
Построенный на рубеже веков, Карлтон-Тауэрс был одним из самых больших жилых домов, которые Кассандра когда-либо видела. Он занимал целый квартал и возвышался более чем на шестьдесят этажей. Он напоминал большой замок, с башенками, шпилями и горгульями, прикрепленными к покрытой медью крыше, сверкавшей в лучах утреннего солнца.
Кассандре, очутившейся внутри, показалось, что она потерялась. Мраморный холл был похож на пещеру, и им пришлось ехать двумя лифтами, чтобы добраться до квартиры. Дверь распахнулась, и Кассандра увидела дородную негритянку, готовую приветствовать их.
– А, Абелина, – выдохнул Монк, втаскивая чемоданы. – Это моя жена Мишель и дочь Кассандра. Дамы, это женщина, без которой я бы пропал – Абелина Линкольн.
– Добро пожаловать в Карлтон! – сказала Абелина, обнимая Кассандру. – Я надеюсь, тебе здесь будет уютно.
Кассандра осторожно шагнула вперед и огляделась. Квартира на Иль Сент-Луи казалась ей большой, но эта была просто великолепна. Стены гостиной, чьи окна во всю стену смотрели на зелень парка, были заставлены книгами. В дальнем углу стоял фонограф «Викторола» в окружении тысяч записей, от джаза до оперы.
– Кабинет там, – добавил Монк, указывая на двойные двери. – За ним кухня, спальни наверху.
Кассандра закружилась на носочках, ее юбка поднялась, открывая длинные стройные ноги.
– Здорово! Я бы осталась здесь насовсем! Абелина Линкольн поймала взгляд Монка и сказала Кассандре:
– Ты хочешь попробовать лучшие банановые лепешки к северу от Мэйзон-Диксон Лайн?
– Мэйзон-Диксон? Кто это такие? Абелина запрокинула голову и засмеялась.
– Мне нужно рассказать тебе, что к чему, детка. Давай оставим папу с мамой и познакомимся получше.
Когда дверь за ними закрылась, Монк взял Мишель за руку.
– Она почти такая же красивая, как и ты, – сказал он тихо, – я никогда не думал…
– Не хватает слов, милый? – поддразнила его Мишель.
Монк всмотрелся в эту женщину, которую он так любил, его глаза запоминали каждую черточку. Он чувствовал, как ему все больше ее хочется, но за теплотой губ Мишель, за холодностью ее пальцев на своей щеке он ощутил невидимую преграду.
– Что такое, любовь моя?
– Дело не в нас, дорогой. С нами обоими все в порядке. Это… Это что-то еще!
Мишель глубоко вздохнула и рассказала, как Абрахам Варбург вышел на уникальную информацию, касающуюся Эссенхаймера и Стивена Толбота. Она рассказала о всех деталях и той роли, которую играл Стивен Толбот в новой Германии.
Монк был потрясен. Мысль о том, что такой американец, как Стивен, с его известностью и влиянием, мог работать с немцами, казалась ему возмутительной. Все американцы, за исключением нескольких заблудших личностей вроде Генри Форда, смеялись над нацистами. Но некоторые, такие, как Монк, чувствовали потенциальную угрозу в фанатизме Гитлера и пытались предостеречь соотечественников.
– Проблема в том, что у меня нет убедительных доказательств для Розы, – заключила Мишель. – Но я не могу позволить Стивену поддерживать рейх. И мне нужно убедить ее в этом.
– У тебя что-то есть? – спросил Монк. – Документ с подписью, или личное свидетельство, или сам свидетель?
– Нет, ничего. Из офисов компании невозможно ничего вынести.
– А ты уже дала знать Розе, что приезжаешь?
– Завтра утром первым делом повидаюсь с ней. Монк сел рядом с ней.
– Почему ты сразу же не дала мне знать? У меня много друзей в Европе, которые могли бы помочь. Черт возьми, да я бы и сам приехал!
– Именно поэтому я и не сказала тебе, любовь моя. Никто, кроме Розы, не может помочь. Если она поверит мне…
– А что, если нет?
– Тогда мы должны найти другой способ, чтобы остановить Стивена.
На следующее утро у Мишель почти не было времени выпить чашку кофе до того, как за ней приехал шофер Монка, чтобы отвезти ее на Нижний Бродвей. Она чмокнула Кассандру в щеку и убежала.
«Интересно, на что похожа жизнь в этом городе сейчас?» – спрашивала себя Мишель по пути.
Чем больше она думала о Париже как о доме, тем более строгим делало его сравнение с живостью
