предательство требует отмщения.
– И вы его совершили. Юкико молчала.
– Но почему тяжесть обвинения должна пасть на Кассандру? Она не имела никакого отношения к тому, что произошло между вами и Стивеном. Она помогла вам, ради Бога!
– То, что мисс Мак-Куин оказалась в это время в этом месте – ее несчастье. Быть может, такова ее судьба. Она тоже не желала Стивену Толботу ничего хорошего, мистер Локвуд. Она тоже искала мести за все то, что причинил Стивен людям, которых она любила.
– Но не убийство!
– Все относительно, мистер Локвуд. Так или иначе, Стивен Толбот – мертвец.
Николас подпрыгнул в кресле. Казалось, эту женщину невозможно было чем-либо смутить. Он мог бы убедить гонолулскую полицию задержать и допросить Юкико. Но она скажет им то, что сказала ему. И ее адвокаты (за хорошие деньги) освободят ее.
– Кассандра невинна. Вы это знаете. Или заставить страдать невинного тоже входит в ваше понятие чести? Это ваш долг отцу?
– Быть может, это плата ей за то, что она желала подобного. Нет, мистер Локвуд, здесь я ничем не смогу помочь Кассандре Мак-Куин. И вы не в силах заставить меня это сделать.
Юкико закрыла глаза:
– То, что происходит со Стивеном Толботом, теперь мне уже не подвластно. И помните, в убийстве меня никто не заподозрит.
– Можете мне поверить, – сказал Николас, – я только сейчас об этом думал и пришел к такому же заключению.
Шесть сообщений ждало Николаса, когда он вернулся к себе в отель. Одно было от Кассандры, и Николас закрыл глаза, представив себе ее состояние одиночества и безысходности. Остальные были от Эрика Голланта. Поскольку на восточном побережье уже было утро, он позвонил ему в офис ЮСЭ. Всегда спокойный и выдержанный, он был вне себя.
– Ник, что за нужда была отправиться туда? Здесь все только и говорят о том, что Кассандра пыталась убить Стивена.
В двух словах Николас описал ему события, произошедшие с ними на Гавайях.
– Конечно же, она не пыталась его убить, – закончил он, – но она оказалась на месте преступления сразу после покушения, и полиция задержала ее. Ей нужен лучший адвокат, какого мы только можем найти.
– Я уже связался с одним, – сказал Эрик и назвал его имя, – он готов взяться за дело прямо сейчас.
Последовала пауза.
– Что с тобой, Ник?
– Тот, кто пытался убить Стивена, здесь, на острове. Но полиция этого не ведает.
– Мисс Мак-Куин…
Кассандра открыла глаза и увидела гавайца, склонившегося над ней.
– Кто вы? – спросила Кассандра, усаживаясь.
– Детектив Канеохо. Нам надо поговорить.
Кассандра проследовала за надзирательницей в туалетную комнату. Она ополоснула лицо и хотела почистить зубы. Но когда посмотрела на себя в зеркало, поняла, что нуждается гораздо в большем. Затем Кассандра проследовала за детективом в комнату, где стоял один столик и несколько кресел. У Кассандры свело желудок, когда она почувствовала запах кофе от двух чашек на столе.
– Думаю, вы любите черный, – сказал Канеохо.
– Вы любезны, спасибо, – она посмотрела на детектива, – что со Стивеном?
– Он скончался прежде, чем сказал, кто это сделал.
– И вы действительно думаете, что это сделала я? Канеохо вздохнул:
– Тогда объясните, мисс Мак-Куин, зачем вы приехали на Гавайи?
– Я имею право на присутствие адвоката? «Николас! Где он?»
– Безусловно. Но позвольте рассказать вам, что мы имеем. Отпечатки пальцев на одном из мечей. Бьюсь об заклад, они ваши. Служащий отеля подтвердил, что вы звонили в Коблер-Пойнт незадолго до выезда туда. Нам также известно, как и всем в Гонолулу, что вы с мистером Толботом находились далеко не в лучших отношениях. Однажды вы пытались его уничтожить. Сейчас вы повторили свою попытку. Может быть, он не хотел продавать, может быть, вам это не понравилось. Может быть, что еще…
– Довольно, детектив.
В дверях комнаты появился какой-то мужчина. Прической и полузакрытыми глазами он напоминал Кассандре медведя, проснувшегося от зимней спячки.
– Мое имя Хартли Натан, – приветливо представился он. – Я буду вашим адвокатом.
Имя Кассандра узнала тотчас же. Уроженец Сан-Франциско, он считался одним из лучших адвокатов Америки, не имеющим себе равных по числу оправданных.
– Я думал, вы уже в отставке, адвокат, – сказал Канеохе.
