окончании шоу, хористки из кордебалета, которых Зак, Роб и Харпер прихватывали с собой в отель. Каро не обращала на них внимания и уж тем более не общалась с ними.
Но однажды в номер проникла совсем юная девица. Вряд ли ей было больше пятнадцати. Она поджидала Харпера, который переодевался в соседней комнате.
— Мне не верится, что я здесь, — поделилась она своим счастьем с Каро. — Харпер обещал устроить меня в группу, когда завершится турне.
— Езжай домой, — посоветовала ей Каро. — Ты сама не знаешь, во что ввязываешься.
Девица уставилась на нее с удивлением.
— Но ты же ездишь с ними? Почему ты так говоришь?
— Я — другое дело.
Покраснев, девица процедила:
— Я думаю, ты просто ревнуешь.
Каро достала кошелек и протянула девице деньги:
— Вот тебе на такси.
Девица ударилась в слезы, но деньги взяла и смоталась.
Харпер вышел из ванной:
— Эй, а где эта… как ее звали, черт побери?
— Я отправила ее домой, — ответила Каро.
Наконец турне завершилось. Предстояла еще одна короткая гастрольная поездка внутри страны, а в паузе Тристан и Каро были свободны.
Он увез ее в свой дом — серый викторианский особняк на острове. Она могла бы оставаться здесь до бесконечности, бродя по саду, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь плеском волн, птичьими криками и журчанием прозрачного ручья. Каро проводила дни, ухаживая за домом, приводя там все в порядок. Она заштопала ветхие скатерти, отчистила до блеска тяжелые серебряные подсвечники.
Ей самой трудно было поверить в то, что подобные обыденные дела доставят ей такое удовольствие. Она как могла реже и лишь на короткое время покидала остров. Пока не стало совсем холодно, она подолгу, часами, просиживала в лодке, причаленной к берегу пересекающей остров речушки, смотрела на отражения ив в тихой воде и была абсолютно счастлива.
Оставалась неделя до начала следующего турне. Съездив на моторке в Виндзор, она возвратилась с покупками к пристани и услышала слабое мяуканье, а потом разглядела котенка, забравшегося под лодку.
Каро взяла его с собой на остров и показала Тристану.
Впервые она увидела его обозленным.
— Где твои мозги? — закричал он. — Мы отправляемся в турне. Кто, как ты считаешь, будет нянчиться с ним?
Каро ничего не сказала, прижала котенка к себе и ушла в спальню. Там она просидела на кровати, уставившись в окно, подумала и вернулась к Тристану.
— Я не брошу котенка, — заявила она. — Мы можем поместить его в приют, пока нас не будет дома, а потом, потом я хочу, чтобы мы жили здесь. И еще. Я хочу иметь от тебя ребенка.
Он молча смотрел на нее, а Каро ждала, что он скажет.
На трансатлантической линии связи было полно помех.
— Зоэ? — кричала Каро. — Зоэ?
— Каро? — прорезался наконец сквозь треск голос матери. — Где ты?
— Все еще в Англии.
— А в чем дело? Ты в порядке?
— Ты не могла бы прилететь сюда? Приблизительно через две недели?
— Зачем? Что-то случилось?
— Ничего страшного. Но могла бы ты захватить с собой платье, в котором тебе будет прилично появиться на свадьбе?
— Что? — воскликнула Зоэ. — Ты выходишь замуж?
— Как ты угадала, — засмеялась Каро.
— Дорогая, но это же чудесно! Я так рада!
— Но пока это секрет. Никто не должен знать, — предупредила Каро.
— Я понимаю. Не проболтаюсь ни одной живой душе. Кажется, у меня сохранилось кое-что подходящее от моей свадьбы с твоим папочкой. Такие вещи необходимы и тебе тоже пригодятся. Ну, ты знаешь, о чем я. Они вечны и из моды не выходят. — Зоэ захлебывалась от счастья, но голос ее уже исчезал в треске помех.
В ночь накануне отъезда в турне Каро не спалось.
— Что с тобой? — спросил Тристан.
— Ничего. Я просто размышляю. Если у нас будет ребенок, то я хочу назвать его так же, как тебя.
— Лучше изобретем что-нибудь новенькое, — усмехнулся Тристан.
— А второе имя у тебя есть?
— Александр.
— Тогда мы назовем его Александром. — Она представила, как они втроем лежат на широкой кровати. С одной стороны Тристан, маленький Александр — с другой, она посередине, и ее руки обнимают их обоих.
Турне подходило к концу. Оставалось до его завершения всего четыре дня. Группа кочевала по Средней Англии. Впереди был еще Ливерпуль, Манчестер и заключительный концерт в Лондоне. А затем Тристан и Каро поженятся. Тайна тщательно оберегалась — о предстоящем событии знала только Зоэ. Тристан считал, что будет ошибкой оповещать всех остальных заранее, вносить излишнюю сумятицу и в без того нервный настрой рок-музыкантов. Когда наступит финал гастролей и отзвучит последний аккорд, он объявит новость — сначала друзьям, потом и газетчикам.
Осталось всего трое суток. Группа сняла номера в отеле “Гроссвенор” в старинном Честере. Сгущались сумерки. Тристан и Каро стояли у окна, выходящего на главную площадь городка, закрытую для транспорта.
Единственным звуком, доносившимся снаружи, был перезвон церковных колоколов. Тристан обнял ее, она прикрыла глаза, спросила:
— Мы можем сегодня поужинать вдвоем. Только ты и я?
— Звучит романтично.
Каро позвонила портье, и тот заказал столик в “Голубом колоколе” — старейшем ресторане Честера.
В дверь постучали. Это был Зак. Игнорируя Каро, он обратился к Тристану:
— Не хочешь заглянуть в паб?
Тристан вопросительно посмотрел на Каро.
— Мы заказали столик на восемь, — напомнила она.
— Прекрасно, — улыбнулся Тристан. — В семь тридцать я буду здесь.
Каро наполнила ванну — огромную, старомодную, сделанную еще в годы правления Эдуарда — никак не позже. В этом маленьком гостиничном номере она насчитала восемнадцать антикварных предметов — красивых и изящных. И каждый из них она потрогала, чувствуя, как тепло старины передается ее пальцам.
Для похода в ресторан она надела шелковое темно-синее платье. Каро успела уже сто раз провести щеткой по волосам в ожидании Тристана. Он все не возвращался. Его не было ни в семь тридцать, ни без четверти восемь, ни в половине девятого.
Тристан появился в дверях в пять минут десятого.
— Прости, я задержался. Уверен, столик еще ждет нас.
По пути в “Голубой колокол” он не проронил ни слова. Но Каро и так догадалась. Тристан сообщил Заку о том, что они собираются пожениться.
Пленительная атмосфера старины в “Голубом колоколе” могла заворожить любого посетителя, но
