было только мечтать.
К несчастью, во время «десерта» внимание констебля Хэнсона отвлек лимузин, выезжавший из ворот замка.
— Черт возьми, но ведь по понедельникам замок закрыт, — пробормотал он.
— Не останавливайся, — простонала Эмми.
— Ни в коем случае, крошка.
Минут через двадцать констебль услышал, как из замка выехала вторая машина. На этот раз любопытство взяло верх, он встал и подошел к окну. Это был правительственный лимузин с затемненными окнами, чтобы не было видно пассажиров. — Ну где ты пропал, любовь моя? — позвала его Эмми.
— Сейчас иду. Просто не могу понять, кто может находиться в замке. Ведь сегодня он должен быть закрыт.
— У меня тоже сейчас все закроется, если ты не поспешишь.
Еще через двадцать минут, когда констебль Хэнсон услышал, как из ворот выезжает третья машина, его любовная страсть уступила место инстинкту полицейского. Он насчитал еще пять машин, все правительственные лимузины, и они следовали один за другим через каждые двадцать минут. Одна машина притормозила, чтобы пропустить перебегавшего дорогу оленя, и констебль Хэнсон записал ее номер.
— Но ведь сегодня у тебя выходной, — обиженно сказала Эмми.
— Тут что-то серьезное, — сказал констебль. Но он все еще сомневался, стоит ли докладывать об этом начальству.
— Так чем вы занимались в замке Клеймор? — строго спросил сержант Твилл.
— Я хотел полюбоваться красотами замка.
— Но ведь он был закрыт.
— Да, сэр. Но оранжерея была открыта.
— Итак, вы решили полюбоваться оранжереей?
— Да, сэр.
— Один, конечно?
— Ну, честно говоря…
— Ради Бога, не надо подробностей, констебль. Почему машины показались вам подозрительными?
— Они вели себя странно, сэр.
— Наверно, не машины, а их водители?
— Конечно, сэр. Водители были очень осторожными. Интервал между каждой машиной составлял двадцать минут.
— Вы, конечно, понимаете, что здесь могут быть тысячи всяких причин.
По— моему, только у вас одного не было причины там находиться.
— Да, сэр. Но я посчитал нужным доложить об этом.
— Правильно. Этот номер вы записали?
— Да, сэр.
— Ну ладно. — Сержант решил закончить беседу афоризмом. — Запомните, не стоит бросать в людей камни, если сам находишься в стеклянном замке.
Сержант был очень доволен собой.
Когда ему сообщили, кому принадлежит машина с таким номером, сержант Твилл подумал, что Хэнсон ошибся. Он поднялся к инспектору Пакуле и подробно все доложил.
— Я бы, конечно, не стал вас беспокоить, инспектор, но это номер…
— Хорошо, я займусь этим.
— Спасибо, сэр.
В штаб— квартире Интеллидженс сервис инспектор Пакула встретился с одним из начальников отдела Британской секретной службы сэром Алексом Хайдуайтом, мужчиной с лицом мучнистого цвета.
— Вы правильно сделали, что обратились ко мне, — улыбнулся сэр Алекс.
— Я думаю, нет ничего более сложного, чем организовать посещение замка королевской семьей так, чтоб об этом не узнала пресса.
— Извините, что побеспокоил вас. — Инспектор встал.
— Наоборот, инспектор. Это доказывает, как хорошо вы работаете. Как, вы сказали, зовут того констебля?
— Хэнсон, сэр. Лесли Хэнсон.
Когда дверь за инспектором Пакулой закрылась, сэр Алекс Хайдуайт поднял трубку красного телефона.
— У меня есть сообщение для Дальдра. У нас небольшие проблемы. Я все объясню на следующей встрече. А пока я хочу, чтобы были произведены три перемещения по службе. Сержант полиции Твилл, инспектор Пакула и констебль Лесли Хэнсон. Переведите их в разное время и в разные места, как можно дальше от Лондона. Я проинформирую Контролера, может, от него поступят дальнейшие указания.
Телефонный звонок посреди ночи разбудил Гарри Ланца, спавшего в номере нью-йоркской гостиницы.
«Черт возьми, кто это может быть?» — подумал он. Бросив взгляд на будильник, рявкнул в телефонную трубку:
— Какой идиот звонит в четыре утра. Кто?…
В трубке раздался тихий голос, и Ланц резко сел в кровати, чувствуя, как у него заколотилось сердце.
— Да, сэр, — ответил он. — Да, сэр… Нет, сэр, но я смогу отложить свои дела. — Он долго сидел, прижав трубку к уху. Наконец сказал. — Да, сэр, я понимаю. Первым же самолетом я вылечу в Буэнос-Айрес. Спасибо вам, сэр.
Он повесил трубку и зажег сигарету. У него дрожали руки. Тот, с кем он только что говорил, был одним из самых могущественных людей в мире, и ему надо было всего лишь, чтобы Гарри… «Черт возьми, чтобы это значило?» — подумал Гарри Ланц. — «Что-то очень крупное». Ему пообещали заплатить пятьдесят тысяч долларов только за то, чтобы он кое-что передал одному человеку. Как чудесно будет снова побывать в Аргентине. Гарри Ланцу нравились южноамериканские женщины. «У него было не меньше дюжины знакомых аргентинок, которых хлебом не корми, а дай потрахаться».
День начинался великолепно.
В девять утра Ланц поднял трубку и набрал номер телефона компании «Аэролинеас Аргентинас».
— Когда у вас вылетает первый самолет в Буэнос-Айрес?
На следующий день в пять вечера «Боинг-747» приземлился в аэропорту Буэнос-Айреса. Полет был долгим, но Гарри Ланц не обратил на это внимания. «Пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы передать послание». Он почувствовал легкое возбуждение, когда колеса самолета коснулись бетона. Почти пять лет он не был в Аргентине. Как здорово будет встретиться со старыми друзьями! Когда Гарри Ланц сошел с самолета, он едва не задохнулся от жары.
«Конечно, ведь здесь лето», — подумал он.
Направляясь в такси в город, Гарри смотрел на надписи, украшавшие стены домов, и удивлялся, что они совсем не изменились. «Plebiscito las pelotaa» («К черту плебисцит»). «Militares asesinos» («Военные — убийцы»). «Tenemos hambre» («Мы хотим есть»). «Marihuana libre, droca sexo y mucho rock» («Наркотики, секс и рок-н-ролл»). «Juicio y castigo a los culpables» («Судить и наказать виновных»).
Да, хорошо сюда возвращаться.
