Обед превратился в настоящий банкет. Они начали с омаров под соусом «чили» и горячего супа из даров моря, за этим последовало филе цыпленка с белым горохом и плодами ореха-пекана, потом телячье филе под сычуаньским соусом и жареный рис с четырьмя приправами. На десерт заказали персиковый мусс. Вся еда была превосходной.
— Вы часто бываете здесь? — поинтересовалась Пейдж.
— При каждом удобном случае. В Джейсоне было что-то такое мальчишеское, что очень привлекало Пейдж.
— А скажите, вы всегда хотели быть архитектором?
— У меня не было другого выбора. — Он усмехнулся. — Моими первыми игрушками были конструкторы. Это здорово — мечтать о чем-то, а потом видеть, как твои мечты воплощаются в бетоне, кирпиче, камне, вздымаются в небо и становятся частью города, в котором ты живешь.
«Я построю тебе Тадж-Махал. И меня не интересует, сколько времени это займет!»
— Я счастливый человек, Пейдж, потому что занимаюсь тем, что люблю. Кто это сказал: «Большинство людей несчастны в жизни»?
«Как многие мои пациенты», — подумала Пейдж.
— Я не хотел бы заниматься ничем другим или жить в каком-нибудь другом месте. Это потрясающий город! — Голос Джейсона был полон возбуждения. — В нем есть все, что может желать человек. Я никогда не устаю от этого города.
Пейдж нравился его энтузиазм.
— Вы не были женаты? Джейсон пожал плечами.
— Один раз. Но мы были слишком молоды, и из этого ничего не вышло.
— Мне очень жаль.
— Не стоит жалеть. Она вышла замуж за очень богатого экспортера мяса. А вы были замужем?
«Когда я вырасту, то тоже стану врачом. Мы поженимся и будем работать вместе».
— Нет.
Они катались по заливу, под мостом «Золотые ворота». Джейсон снова заговорил голосом гида:
— А вот, леди и джентльмены, знаменитая тюрьма «Алькатрас», бывшее прибежище некоторых знаменитых в мире преступников — Пулемета Кели, Аль Капоне и Роберта Штрауда, известного как Птицелов. «Алькатрас» по-испански значит «пеликан». Поначалу остров так и назывался — «Остров пеликанов», потому что они были его единственными обитателями. А вы знаете, почему в этой тюрьме преступники ежедневно принимали горячий душ?
— Нет.
— Чтобы они не привыкли к холодной воде залива, если попытаются бежать вплавь.
— Это правда? — удивилась Пейдж.
— А разве я вас когда-нибудь обманывал?
Уже вечером Джейсон спросил:
— Вы бывали когда-нибудь в Долине Ноя? Пейдж покачала головой.
— Нет.
— Мне бы хотелось показать вам это место. Раньше там были только фермы и ручьи, а теперь долина заполнена яркими, разноцветными домами в викторианском стиле и садами. Дома там очень старые, потому что это единственная зона, не пострадавшая во время землетрясения 1906 года.
— Звучит заманчиво. Джейсон замялся.
— У меня там дом. Не хотите посмотреть на него? — Он заметил реакцию Пейдж. — Но я же люблю вас, Пейдж.
— Но мы едва знакомы. Откуда вы можете?…
— Я понял это в тот самый момент, когда вы сказали: «Разве вы не знаете, что на обходы следует надевать белый халат?» Вот тогда-то я в вас и влюбился.
— Джейсон…
— Я твердо верю в любовь с первого взгляда. Мой дед увидел бабушку, когда она проезжала по парку на велосипеде, поехал за ней, а через три месяца они поженились. Они прожили вместе пятьдесят лет, до самой его смерти. А мой отец заметил мать, когда она переходила улицу, и понял, что она станет его женой. И вот они женаты уже сорок пять лет. Понимаете, у меня это семейное. Я хочу жениться на вас.
Это был момент истины.
Пейдж посмотрела на Джейсона и подумала: «Он первый мужчина, на которого я обратила внимание после Альфреда. Он замечательный, умный, искренний. В нем есть все, чего женщина может желать от мужчины. Что же со мной такое? Я продолжаю цепляться за призрак». В глубине души она все-таки надеялась, что однажды Альфред вернется к ней.
Она еще раз взглянула на Джейсона и приняла решение.
— Джейсон…
И в этот момент зажужжал ее бипер, было что-то срочное, тревожное в этом звуке.
— Пейдж…
— Мне нужен телефон. — Спустя две минуты она уже разговаривала по телефону с больницей. Джейсон увидел, как лицо Пейдж побледнело. Она закричала в трубку:
— Нет! Ни в коем случае! Передайте им, что я сейчас приеду. — Она швырнула трубку.
— В чем дело? — обеспокоенно спросил Джейсон. Пейдж повернулась к нему. Ее глаза были полны слез.
— Это Джимми Форд, мой пациент. Они собираются отключить ему кислород. Они хотят позволить ему умереть.
Когда Пейдж прибыла в палату Джимми Форда, там находились Джордж Ингланд, Бенджамин Уоллис и адвокат Сильвестр Дэймон.
— Что здесь происходит? — решительным тоном потребовала ответа Пейдж.
— Утром состоялось заседание комиссии по этике, — проговорил Бенджамин Уоллис. — Комиссия пришла к выводу, что положение Джимми Форда безнадежно. Мы решили перекрыть…
— Нет! — воскликнула Пейдж. — Вы не посмеете! Я его лечащий врач, и я заявляю, что у него есть шанс выкарабкаться! Мы не позволим ему умереть.
В разговор вмешался Сильвестр Дэймон.
— Не вам решать это, доктор.
Пейдж вызывающе посмотрела на него.
— Кто вы такой?
— Я адвокат его семьи. — Он вытащил из кармана документы и протянул их Пейдж. — Это завещание Джимми Форда. В нем специально подчеркивается, что в случае если он получит угрожающую жизни травму, то не желает, чтобы его жизнь поддерживали искусственными средствами.
— Но я все время слежу за его состоянием, — взмолилась Пейдж. — Уже несколько недель его состояние стабильное. Он в любой момент может выйти из комы.
— Вы можете это гарантировать? — спросил Дэймон.
— Нет, но…
— Тогда вы будете делать то, что вам прикажут, доктор.
Пейдж опустила взгляд на неподвижную фигуру Джимми.
— Нет! Вы должны еще немного подождать. Адвокат смягчил тон:
— Доктор, я понимаю, что больнице выгодно как можно дольше держать у себя пациентов, но его семья не может позволить себе и дальше оплачивать расходы. И я приказываю вам отключить кислород.
— Но хотя бы еще день или два! — отчаянно воскликнула Пейдж. — Я уверена…
— Нет, — отрезал Дэймон. — Сегодня. Джордж Ингланд повернулся к Пейдж.
— Мне очень жаль, но боюсь, у нас нет выбора.
— Благодарю вас, доктор, — произнес адвокат. — Вверяю все это вашим заботам. А я предупрежу
