И не поверил собственным глазам – там уже сидел взбешенный полицейский.
– Вообразил, что сумеешь улизнуть от меня, да?
Я озадаченно пожал плечами:
– Я не пытался улизнуть от вас. Вспомните, я отдал вам свои права, сказал, что еду сюда, и…
– Прекрасно. Вы здесь. А теперь мы едем в участок.
– Позвольте хотя бы позвонить отцу, – в отчаянии попросил я.
Он покачал головой:
– Я и так потратил на вас слишком много…
– Всего секунду!
– Валяйте, только покороче.
Я набрал домашний номер.
– Алло, – отозвался Отто.
– Отто…
– Ну, как все прошло?
– Меня забирают в полицию, – перебил я и как мог объяснил ситуацию.
– Дай трубку полисмену, – велел Отто.
Я протянул трубку полицейскому:
– Мой отец хочет с вами поговорить.
Тот неохотно взял трубку:
– Да… нет, у меня нет времени слушать. Я забираю вашего сына в участок… Что? Вот как? Интересно. Понимаю, о чем вы… как ни странно, именно так… у меня есть шурин, которому нужна работа… В самом деле? Сейчас запишу… – Он вынул ручку, блокнот и стал что-то писать. – Очень любезно с вашей стороны, мистер Шелдон. Я пришлю его к вам утром. – И, мельком взглянув на меня, добавил: – Не беспокойтесь о своем сыне.
Я с раскрытым ртом прислушивался к разговору. Полисмен положил трубку, отдал мне права и сказал:
– Чтобы больше такого не было. И если я еще раз поймаю вас на превышении скорости…
Я поспешно закивал и, проводив его взглядом, спросил у служащей:
– Где Фил Ливант?
– Дирижирует оркестром, но кто-то ждет вас в кабинете управляющего.
В кабинете сидел невысокий, вертлявый, хорошо одетый мужчина лет пятидесяти.
– Так это и есть наш вундеркинд? – спросил он, увидев меня. – Я Брент. Работаю в «Т.Б. Хармс».
«Т.Б. Хармс» в то время было одним из самых крупных музыкальных издательств в стране.
– Вашу песню услышали в Нью-Йорке, – продолжал он, – и наше издательство хотело бы ее опубликовать.
Мое сердце пело от радости.
– Есть только одна проблема, – поколебавшись, пробормотал он.
– Какая именно?
– Издатели считают, что Фил Ливант недостаточно известен, чтобы представлять вашу песню. Тут нужен кто-то поважнее.
Вот так удар! Я не знал никого поважнее…
– Сейчас в отеле «Дрейк» играет Хорас Хейдт. Может, вам стоит потолковать с ним и показать вашу песню?
Хорас Хейдт считался едва ли не самым популярным в Америке руководителем оркестра.
– Попробую.
Он вручил мне визитку:
– Попросите его мне позвонить.
– Обязательно, – пообещал я.
Который час? Всего без четверти двенадцать? Хорас Хейдт, должно быть, еще играет!
Я сел в машину Отто и очень медленно поехал в отель «Дрейк», где сразу поднялся в бальный зал. Танцы в самом деле еще продолжались.
– Вы заказывали столик? – спросил метрдотель, едва я переступил порог зала.
– Нет. Я приехал к мистеру Хейдту.
– Можете подождать здесь. – Он указал на столик у дальней стены.
Еще четверть часа – и Хорас Хейдт спустился с эстрады. Я поспешил его перехватить.
– Мистер Хейдт, меня зовут Сидни Шелдон. Я написал песню…
– Простите, у меня нет времени, чтобы…
– Но Хармс хочет опу…
Хейдт повернулся и пошел к выходу.
– Хармс хочет ее опубликовать! – крикнул я вслед. – Но просит, чтобы именно вы представляли песню!
Хейдт остановился и направился ко мне.
– Позвольте посмотреть.
Я протянул ему ноты.
Он пробежал глазами партитуру, словно никому не слышная мелодия звучала у него в мозгу.
– Неплохо.
– Вас она интересует?
Хейдт поднял голову:
– Да. Я хочу пятьдесят процентов от прибыли.
Я бы с радостью отдал ему все сто!
– Заметано! – кивнул я, отдавая ему визитку Брента.
– Я попрошу сделать оркестровку. Приходите завтра.
На следующий вечер, вернувшись в отель «Дрейк», я услышал свою песню в исполнении Хораса Хейдта и его оркестра, и она звучала даже лучше, чем в аранжировке Фила Ливанта. Я сел и стал ждать, когда Хейдт освободится. Он сам подошел к моему столику.
– Вы говорили с мистером Брентом? – спросил я.
– Да. Мы заключаем контракт.
Я улыбнулся. Значит, мою песню опубликуют!
На следующий день Брент пришел в гардероб «Бисмарка».
– Все в порядке? – спросил я.
– Боюсь, что нет.
– Но…
– Хейдт просит аванс пять тысяч долларов, а мы никогда не даем столько за первую песню.
Я даже не нашел что ответить. И после окончания работы снова отправился в отель «Дрейк» к Хорасу Хейдту.
– Мистер Хейдт, мне не нужен аванс, – объявил я. – Я просто хочу, чтобы мою песню опубликовали.
– Так и будет, – заверил он. – Не волнуйтесь. Я сам ее опубликую. На следующей неделе я уезжаю в Нью-Йорк, и, поверьте, песня выйдет в эфир.
Хейдт не только управлял оркестром, но и вел популярное еженедельное шоу «Хорас Хейдт и его бригадные генералы».
«Я молчу» будет транслироваться из Нью-Йорка по всей стране.
В течение следующих недель я слушал каждую передачу, где звучал оркестр Хораса. Хейдт не солгал. «Я молчу» транслировалась едва ли не каждый день – и по вечерам, и в шоу Хейдта. Он использовал мою песню, но так ее и не опубликовал.
Но это меня не обескуражило. Если я смог написать песню, заинтересовавшую известного издателя, что мешает мне сочинить целую дюжину?
Именно так я и поступил. Проводил все свободное время за инструментом, считая, что двенадцать –
