хорошее число, достойное. Дюжину песен не стыдно отослать в Нью-Йорк. Ехать самому было не по карману. Нельзя терять работу – нужно помогать семье.
Натали прослушала мои песни и была вне себя от восторга:
– Дорогой, они лучше, чем у Ирвинга Берлина.[9] Когда ты повезешь их в Нью-Йорк?
Я покачал головой:
– Натали, я не могу ехать. Я работаю в трех местах. Если…
– Ты должен ехать, – твердо сказала она. – Никому и в голову не придет обратить внимание на песни, присланные по почте. Тебе нужно показать их лично.
– Но нам это не по карману. Если я…
– Дорогой, это твой шанс. И тебе не по карману его терять.
Я и не знал, что мать так за меня переживает.
Вечером состоялся семейный совет. Отто не слишком охотно согласился на мою поездку, при условии, что я найду там временную работу, пока мои песни не начнут продаваться.
Было решено, что я уеду в следующую субботу.
Прощальным подарком Натали был билет до Нью-Йорка на автобус линии «Грейхаунд».
Ночью, когда мы с Ричардом ложились спать, он спросил:
– Ты в самом деле станешь таким же знаменитым композитором, как Ирвинг Берлин?
И я сказал ему правду:
– Обязательно.
При тех деньгах, которые на меня свалятся, Натали никогда больше не придется работать.
Глава 7
До поездки в Нью-Йорк в 1936 году я ни разу не бывал на автовокзале. Автовокзал междугородной компании «Грейхаунд» оживленно гудел. Отсюда шли автобусы во все города страны. И прибывших и отъезжавших было хоть отбавляй. Мой автобус казался огромным. Удобные кресла и даже туалет с умывальником!
Дорога до Нью-Йорка заняла четыре с половиной дня. Утомительное путешествие, но я был так занят мечтами о своем прекрасном будущем, что не замечал ничего вокруг.
Когда мы подъехали к нью-йоркскому автовокзалу, в моем кармане оставалось тридцать долларов – деньги, которые были совсем нелишними для Отто и Натали.
Я заранее позвонил в ИМКА[10] и зарезервировал комнату в их гостинице.
Комната оказалась маленькой и убогой, зато стоила всего четыре доллара в неделю. Но даже при такой дешевизне я знал, что не успею оглянуться, как тридцать долларов мигом улетучатся.
Я отправился к управляющему.
– Мне нужна работа, причем как можно скорее. Не знаете, кому… – начал я.
– Для наших гостей имеется служба занятости, – сообщил он.
– Здорово! А сейчас есть вакансии?
Он потянулся к листочку бумаги и, пробежав его глазами, сказал:
– Есть место билетера в кинотеатре «Джефферсон» компании «РКО» [11] на Четырнадцатой улице. Подойдет?
Подойдет?!
В этот момент моей единственной в жизни мечтой было место билетера кинотеатра «Джефферсон» на Четырнадцатой улице!
– Именно что-то в этом роде я и искал, – признался я.
Управляющий написал записку и отдал мне.
– Отнесете в кинотеатр завтра утром.
Я пробыл в Нью-Йорке меньше одного дня и уже получил работу!
Сразу позвонил Натали и Отто.
– Это хороший знак! – обрадовалась мать. – Вот увидишь, ты всего добьешься!
Остаток дня и вечер я бродил по городу. Совершенно волшебное место, по сравнению с которым Чикаго казался провинциальным и жалким. Здесь все было больше: здания, магазины, улицы, вывески, толпы. И больше возможностей сделать карьеру.
Кинотеатр «Джефферсон» компании «РКО», бывший театр варьете, оказался старым двухэтажным зданием с будкой кассира перед входом. Он входил в сеть кинотеатров компании «РКО». Здесь очень часто давали двойные сеансы: на один билет показывали две картины.
Я прошагал тридцать девять кварталов от ИМКА до кинотеатра и отдал директору записку.
Тот окинул меня взглядом и спросил:
– Вы когда-нибудь работали билетером?
– Нет, сэр.
Он пожал плечами:
– Не важно. Можете долго оставаться на ногах?
– Да, сэр.
– Знаете, как включать ручной фонарик?
– Да, сэр.
– В таком случае вы годитесь. Жалованье – четырнадцать сорок в неделю. Работа – шесть дней с четырех двадцати до полуночи.
– Подходит.
Это означало, что у меня остаются свободными утро и часть дня, которые я могу провести в Брилл- билдинг, где располагались штаб квартиры большинства музыкальных издательств.
– Идите в раздевалку. Попробуем подобрать для вас униформу.
– Да, сэр.
Я примерил униформу. Директор одобрительно кивнул:
– Неплохо. Получше следите за балконом.
– За балконом?
– Сами все поймете. Начнете завтра.
– Да, сэр.
Небоскреб Брилл-билдинг считался святая святых музыкального бизнеса. И находился он на Бродвее, на Сорок девятой улице, в центре Тин-Пан-элли, где у каждого крупного музыкального издателя имелась своя контора.
Проходя по коридорам, я слышал звуки «Нежного романса», «Ты у меня в сердце», «Пенни с небес»…
Стоило мне прочитать несколько названий на дверных табличках, как сердце бешено заколотилось: «Джером Ремик»… «Роббинс мюзик корпорейшн»… «М. Уитмарк и сыновья»… «Шапиро Бернстайн и компания»… «Т.Б. Хармс» – все гиганты музыкальной индустрии. Настоящий Олимп музыкальных талантов. Кол Портер, Ирвинг Берлин, Ричард Роджерс, Джордж и Айра Гершвины, Джером Керн… Все они начинали здесь.
Я вошел в офис «Т.Б. Хармс» и обратился к мужчине за письменным столом:
– Доброе утро. Я Сидни Шех… Шелдон.
– Чем могу помочь?
– Я написал «Я молчу». Ваши люди хотели ее опубликовать.
– О да, теперь припоминаю. Действительно, одно время мы собирались…
Одно время?
