Последние несколько дней были самыми счастливыми в жизни Рикардо. За ним охотились солдаты и полиция, его арест означал верную смерть, но все это, казалось, не имело значения. Словно они с Грасиелой выкроили себе кусочек времени, райский островок, где они были вне досягаемости. Их рискованный поход превратился в чудесное путешествие, которым они оба наслаждались.
Они все говорили и говорили, стремясь как можно больше рассказать и узнать друг о друге. Слова, словно невидимые нити, еще теснее связывали их. Они говорили о прошлом, настоящем и будущем. Особенно о будущем.
— Мы обвенчаемся в церкви, — сказал Рикардо. — Ты будешь самой красивой в мире невестой…
И Грасиела, представляя, как это будет, трепетала от волнения.
— Мы будем жить в самом красивом доме…
И она думала: «У меня никогда не было собственного дома или даже своей комнаты». Она жила в маленькой квартирке со своей матерью и всякими «дядями», а потом среди сестер-монахинь в монастырской келье.
— У нас будут прекрасные сыновья и очаровательные дочери…
«И я дам им все то, чего никогда не имела сама. Они будут окружены любовью».
И сердце Грасиелы переполнялось радостью.
Но ее беспокоило то, что Рикардо был фанатиком своего дела. Согласится ли он жить во Франции, устранившись от борьбы? Она понимала, что это ей нужно с ним обсудить.
— Рикардо, как ты думаешь, сколько еще будет продолжаться это восстание?
«Оно и так слишком затянулось», — думал Рикардо. Правительство уже предпринимало попытки примирения, однако ЕТА не только отвергла их, но и ответила на них еще более жестокими террористическими актами. Рикардо пытался поговорить об этом с Хайме.
— Они стремятся найти компромисс, Хайме. Почему бы нам не пойти им навстречу?
— Их предложение — хитроумная ловушка. Они хотят расправиться с нами. Они вынуждают нас продолжать борьбу.
И из любви к Хайме Рикардо верил в него и продолжал его поддерживать. Но сомнения не оставляли его. Чем больше проливалось крови, тем сильнее становились его колебания. Вот теперь и Грасиела спрашивала его: «Сколько, ты думаешь, будет продолжаться это восстание?»
— Не знаю, — ответил ей Рикардо. — Мне бы очень хотелось, чтобы оно уже закончилось. Но вот что я тебе скажу, милая. Никто не разлучит нас, даже война. Нет таких слов, которые могли бы выразить, как сильно я люблю тебя.
И они продолжали мечтать.
Они шли всю ночь, пробираясь по плодородным зеленым окрестностям Эль-Бурго и Сории. На рассвете с вершины горы они вдалеке увидели Логроньо. Слева от дороги кучкой стояли сосны, а за ними тянулся лес линий электропередачи. Грасиела и Рикардо спустились по извилистой дороге к окраине шумного города.
— Где мы должны встретиться с остальными? — спросила Грасиела.
Рикардо показал на афишу, висевшую на стене дома, мимо которого они проходили. На ней было написано:
Японский цирк Захватывающее представление самого знаменитого в мире цирка!
Только что из Японии и только одну неделю!
Гастроли начинаются 24 июля AVENIDA CLUB DEPORTIVO — Вот здесь, — ответил ей Рикардо. — Мы встретимся с ними на дневном представлении.
В другой части города Миган, Хайме, Ампаро и Феликс тоже смотрели на такую же афишу. В группе чувствовалось невероятное напряжение и натянутость. С Ампаро не спускали глаз. После происшествия в Витории мужчины относились к Ампаро как к отщепенке, избегали разговаривать с ней, обращаясь к ней только по необходимости.
Хайме взглянул на часы.
— Цирк открывается. Пойдемте.
В главном полицейском управлении Логроньо полковник Рамон Акока заканчивал обсуждение плана действий.
— Расставили людей вокруг монастыря?
— Да, полковник. Все на месте.
— Отлично.
Акока был в приподнятом настроении. Устроенная им ловушка сработает наверняка, и на этот раз он обойдется без тупых полицейских, которые могли бы сорвать его план. Он лично руководил операцией. ОПУС МУНДО будет им довольна. Он вновь уточнял детали со своими офицерами.
— Монахини идут с Миро и его людьми. Нам важно схватить их прежде, чем они войдут в монастырь. Мы рассредоточимся в лесу вокруг него. До моего сигнала не предпринимать никаких шагов. — Каковы наши действия в случае, если Хайме Миро окажет сопротивление?
— Я очень надеюсь, что он попытается оказать сопротивление, — мягко ответил полковник.
В комнату вошел дежурный.
— Простите, полковник, там какой-то американец, который хочет с вами поговорить.
— У меня сейчас нет времени.
— Но… — Дежурный был в некоторой нерешительности. — Он сказал, что это по поводу одной из монахинь.
— Да? Вы сказали, американец?
— Так точно, полковник.
— Пусть войдет.
В следующую минуту Элан Такер уже входил в комнату.
— Извините за беспокойство, полковник. Меня зовут Элан Такер. Я надеюсь, вы сможете мне помочь.
— Да? И как же, мистер Такер?
— Насколько я понимаю, вы ищете монахиню из цистерцианского монастыря, некую сестру Миган.
Полковник откинулся на стуле, изучая американца.
— А какое она имеет к вам отношение?
— Я тоже ищу ее. Мне очень важно ее найти.
«Интересно, — думал полковник Акока, — почему этому американцу так важно найти какую-то монахиню?»
— Вы не знаете, где она?
— Нет. В газетах…
«Опять эти чертовы газеты».
— Может, вы расскажете мне, зачем вы ее ищете?
— Боюсь, что не смогу вам этого рассказать.
— А я боюсь, что тогда не смогу вам помочь.
— Полковник, не могли бы вы дать мне знать, если ее найдете?
Акока изобразил некое подобие улыбки.
— Вы узнаете.
За поисками монахинь следила вся страна. Газеты писали, как одной из них едва удалось уйти от полиции в Витории вместе с Хайме Миро.
«Значит, они идут на север, — размышлял Элан Такер. — Для них наиболее верный путь покинуть страну, вероятно, через Сан-Себастьян. Я должен разыскать ее». Он чувствовал, что попал в немилость к Элен Скотт. «Я тут себе здорово подпортил, — думал он. — И могу поправить дело, если привезу ей Миган».
