— Я…
Господи, провалиться бы куда-нибудь! Хоть в ад! Но все терпеливо выжидали. Лесли глубоко вздохнула:
— Многие люди едят мясо, но при этом не любят, когда им напоминают, что они питаются трупами животных.
Последовало гробовое молчание. Наконец Джим Бейли неловко откашлялся.
— Возможно, стоит еще немного поразмыслить над рисунком.
На следующей неделе, пытаясь решить, как лучше рекламировать новое туалетное мыло, другой сотрудник предложил пригласить победительниц конкурса красоты.
— Прошу извинить, — робко вмешалась Лесли, — но все это уже было, и не раз. Почему бы нам не задействовать симпатичных стюардесс из разных стран и не показать этим, что наше мыло покупают во всем мире?
После этого у мужчин вошло в привычку на каждом совещании справляться о мнении Лесли.
Уже через год ей начали доверять составление рекламных проспектов, а спустя еще два Лесли стала самостоятельно выполнять заказы. Однако до сих пор девушке не поручали таких сложных дел, как работа с кандидатом в губернаторы.
Прошло две недели, прежде чем Оливер Рассел снова появился в офисе. За это время Джим Бейли успел посоветоваться с Лесли, не лучше ли отказаться от невыгодного клиента, поскольку тот не в состоянии оплатить услуги агентства, но девушка убедила босса не делать этого.
— Считайте это нашим благотворительным взносом, — посоветовала она.
— Ладно, — немного подумав, кивнул Джим.
Прохладным осенним днем Лесли и Оливер Рассел сидели на скамейке в Трайенгл-парке. С озера дул легкий ветерок, неяркое солнце играло на желто-багряных листьях.
— Ненавижу политику, — признался Оливер Рассел. Лесли удивленно подняла брови:
— Но зачем же тогда вы…
— Потому что хочу изменить насквозь прогнившую систему, в которой главная роль отведена крупным корпорациям и подкупленным ими лоббистам, помогающим привести к власти угодных им людей, ничтожных марионеток, чтобы легче было дергать за нужные ниточки. А я так много хочу сделать! — страстно убеждал он. — Люди, правящие этой страной, превратили ее в собственную вотчину, преследуют свои, личные интересы, а на народ им наплевать. Поэтому я и хотел бы сломать и переделать все это.
Слушая Оливера, Лесли почему-то все больше убеждалась, что именно он способен выполнить все предвыборные обещания. В нем чувствовалась некая скрытая сила, готовая ежеминутно вырваться на волю, неотразимо покорявшая окружающих. Наверное, он обладал тем, что принято называть харизмой. И если уж быть честной, Лесли боялась признаться даже себе в том, насколько волнует ее этот человек. Она никогда не испытывала ничего подобного ни к одному мужчине и теперь, кажется, была готова потерять голову. Но как он относится к ней? По крайней мере до сих пор Оливер вел себя как истинный джентльмен и ни разу ничего себе не позволил, черт бы его побрал! Кроме того, каждую минуту кто-нибудь подходил к скамейке, чтобы пожать Оливеру руку и пожелать удачи. Женщины пронзали Лесли откровенно злобными взглядами.
«Вполне возможно, все они бегали на свидания с ним. И успели побывать в его постели, — думала Лесли. — Ну что ж, в конце концов, это не мое дело».
Она слышала, что в последнее время Оливер встречался с дочерью сенатора. Интересно, почему они разошлись?
«И это тебя не касается, дура несчастная!»
Не было смысла отрицать, что кампания Оливера терпит оглушительный провал. Денег не было даже на жалованье персоналу штаба, не говоря уже о телевидении, радио и прессе. Где уж тут состязаться с нынешним губернатором Кэри Эддисоном, плакатами которого был оклеен весь Кентукки! Лесли договорилась о выступлениях Оливера на пикниках компаний, заводах, благотворительных вечерах и концертах, прекрасно понимая при этом, насколько ничтожны результаты ее усилий, и это угнетало девушку.
— Видели последние результаты общественного опроса? — спросил Лесли Джим Бейли. — Ваш малыш уже на помойке. Финиш! С ним все кончено.
Ну уж нет! Она из кожи вон вылезет, но добьется своего!
Лесли и Оливер ужинали в «Чену».
— Ничего не выходит, верно? — тихо спросил Оливер.
— У нас еще куча времени, — успокоила Лесли. — Как только избиратели узнают вас получше…
Оливер покачал головой.
— Я тоже видел результаты опроса. Поверьте, Лесли, я знаю, что вы пытались свернуть для меня горы, но что тут попишешь? Вы и так делали все, что могли, и даже больше.
Лесли не могла оторвать от него взгляда.
«Он самый лучший человек на свете, а я даже не в силах ничем ему помочь…»
Ей хотелось обнять его, прижать к себе, утешить.
«Утешить? Кому ты паришь мозги?»
Они уже собрались уходить, когда у стола появились мужчина, женщина и две маленькие девочки.
— Оливер! Как дела? — спросил привлекательный незнакомец лет сорока с черной повязкой на глазу, придававшей ему залихватский вид киношного пирата.
Оливер поднялся и протянул руку:
— Привет, Питер. Знакомьтесь. Лесли Стюарт. Лесли, это Питер Тейгер.
— Рад встрече, Лесли. Это моя жена Бетси и дочери, Элизабет и Ребекка, — с невероятной до смешного гордостью объяснил Питер и, сочувственно хлопнув Оливера по плечу, добавил: — Мне ужасно жаль, дружище. Просто позор, как с тобой обошлись. Мне чертовски не хотелось делать этого, но выхода не было.
— Понимаю, Питер, и не обижаюсь.
— Если потребуется моя помощь…
— Уже не имеет значения. Я в полном порядке.
— Клянусь, я от всей души желаю тебе удачи.
По пути домой Лесли, не удержавшись, спросила:
— О чем это он?
Оливер начал было говорить, но тут же осекся:
— Не важно. Проехали.
Лесли жила в чистенькой однокомнатной квартирке в Брендиуайне — одном из районов Лексингтона. Проводив ее до подъезда, Оливер нерешительно пробормотал:
— Лесли, я понимаю, что ваше агентство почти ничего с меня не имеет, но, откровенно говоря, вы зря тратите время. Лучше, пожалуй, нам сразу же распрощаться и забыть обо всем.
— Нет! — вскрикнула девушка с неожиданной для себя горячностью. — Вы не имеете права останавливаться на полпути. Мы найдем какой-нибудь выход. Все получится, вот увидите!
Оливер пристально посмотрел на нее.
— Вам и вправду не все равно?!
«Кажется, я придаю слишком большое значение этому вопросу. Осторожнее, Лесли, так недолго и выдать себя».
— Верно, — спокойно согласилась она, — но так уж вышло.
Они поднялись наверх. У самой двери Лесли глубоко вздохнула, словно набираясь смелости перед прыжком в воду.
— Не хотите зайти?
Оливер долго молчал, прежде чем кивнуть.
После она так и не смогла понять, кто сделал первый шаг. Помнила только, как они с лихорадочной поспешностью срывали друг с друга одежду и она оказалась в его объятиях. В их слиянии было нечто первобытно дикое, но нетерпеливо-исступленные ласки вскоре перетекли в медленные, томительные, сводящие с ума. Древний, как сама вселенная, экстатический ритм изматывающего наслаждения… Такого
