Он торжествующе предъявил схему.
— Иллинойс — двадцать два голоса… Нью-Йорк — тридцать три, Калифорния — сорок четыре. Но пока еще чертовски рано предсказать что-то определенное.
Все, кроме сенатора, не находили себе места.
— У меня чутье, как у собаки, — усмехался он. — Победа у нас в кармане.
Оливер продолжал время от времени звонить во франкфортский госпиталь. Мириам Фридленд все еще не вышла из комы.
Выборы состоялись в первый вторник ноября. Лесли осталась дома и весь день не отходила от телевизора. Наконец в полночь были объявлены окончательные результаты. Оливер Рассел пришел к финишу с огромным отрывом, легко опередив противника, и стал главой великой страны. Влиятельным и могущественным лидером. И легкоуязвимой мишенью.
Никто не следил за избирательной кампанией пристальнее, чем Лесли Стюарт Чеймберс. Одновременно она продолжала укреплять и расширять границы своей империи и за последнее время успела приобрести целую сеть газет, телестудий и радиостанций как в Америке, так и в Англии, Австралии и Бразилии.
— Когда же вы успокоитесь? — вздыхала ее правая рука и верная помощница Дорин Солана.
— Скоро, — кивала Лесли. — Скоро.
Оставался еще один, завершающий этап, и случай представился на званом ужине в Скоттсдейле.
— Я точно знаю, что Маргарет Портмен разводится, — трещала какая-то гостья, пускаясь в довольно неприглядные подробности.
Именно Маргарет Портмен владела «Вашингтон трибюн энтерпрайзис».
Лесли со скучающим видом выслушала сплетницу, но уже на следующее утро связалась с Чедом Мортоном, одним из своих поверенных.
— Чед, узнайте, пожалуйста, собирается ли миссис Портмен продавать «Вашингтон трибюн».
Уже к вечеру адвокат перезвонил Лесли.
— В толк не возьму, когда вы успели все разузнать, миссис Чеймберс, но, похоже, так оно и есть. Миссис Портмен и ее муж действительно решили разъехаться без лишнего шума и заняты разделом собственности. Думаю, «Вашингтон трибюн энтерпрайзис» пойдет с молотка.
— Я покупаю.
— Но это многомиллионная сделка! Компания владеет множеством газет, журналов, сетью телевещания и…
— Встретимся с Маргарет и решим.
Вечером Лесли и Чед Мортон вылетели в Вашингтон. По приезде Лесли немедленно позвонила Маргарет Портмен, с которой встречалась как-то несколько лет назад.
— Я в Вашингтоне, — сообщила она, — и…
— Знаю.
Да, недаром говорят, что сплетни здесь разлетаются, как листья по ветру.
— Я слышала, что вы, возможно, заинтересованы в продаже «Трибюн энтерпрайзис».
— Возможно.
— Не согласитесь ли дать мне возможность посмотреть все своими глазами?
— Хотите купить, Лесли?
— Возможно.
Они распрощались, и Маргарет попросила Мэтта Бейкера зайти к ней в кабинет.
— Слыхали о Лесли Чеймберс?
— Как же! Снежная королева!
— Она сейчас приедет. Пожалуйста, устройте ей обзорную экскурсию.
Все в «Трибюн» уже знали о предстоящих переменах.
— Вы сделаете огромную ошибку, продав ей «Трибюн», — покачал головой Мэтт.
— Что вы имеете в виду?
— Прежде всего, готов поклясться, она ни черта не смыслит в издательском деле. Посмотрите, что эта ведьма сотворила с теми газетами, которые уже успела захапать! Превратила в бульварные листки, дешевые таблоиды! Она уничтожит «Трибюн». Эта…
Он поднял глаза. На пороге стояла Лесли Чеймберс, невозмутимо прислушиваясь к его пламенной речи. Первой опомнилась Маргарет:
— Лесли! Как приятно вновь видеть вас! Сколько лет, сколько зим! А это Мэтт Бейкер, главный редактор «Трибюн энтерпрайзис».
Они сухо поздоровались.
— Мэтт все вам покажет.
— Очень рада.
— Ну что ж, начнем, пожалуй, — пробормотал Мэтт.
Они вышли в коридор.
— У нас всем заправляет главный редактор, — снисходительно начал Мэтт.
— Насколько я поняла, это вы, мистер Бейкер.
— Совершенно верно. Следующим по должности значится мои заместитель, а потом и редакторы отделов: «Метро», «События в стране», «События за рубежом», «Светская хроника», «Книги», «Недвижимость», «Путешествия», «Кулинария»… все сразу не упомнишь.
— Поразительно. И сколько человек работает в «Вашингтон трибюн энтерпрайзис», мистер Бейкер?
— Свыше пяти тысяч.
Они как раз проходили мимо редакторской.
— Сюда редактор новостей приносит последние сообщения. Определяет снимки, которые пойдут в газеты, и какие заметки на каких страницах печатать. Остальные сотрудники сочиняют заголовки, редактируют репортажи и отправляют готовые макеты в наборный цех.
— Потрясающе.
— Желаете пройти в типографию?
— Конечно. Мне хотелось бы осмотреть все.
Мэтт что-то буркнул себе под нос.
— Простите?
— Я сказал: превосходно.
Они спустились вниз и направились к следующему корпусу. Типография оказалась очень светлой, высотой в четырехэтажный дом и размером в пять футбольных полей. Здесь все было автоматизировано. Тридцать тележек-роботов развозили огромные бумажные рулоны, которые сгружали у станков.
— Каждый рулон весит почти две с половиной тысячи фунтов, — пояснил Бейкер. — Если развернуть его, получится лента длиной восемь миль. Бумага проходит через станки со скоростью двадцать одна миля в час. Некоторые из тележек — те, что побольше, — могут перевозить до шестнадцати рулонов сразу.
В зале стояло шесть станков, по три у каждой стены. Лесли и Мэтт молча наблюдали, как газеты собираются, разрезаются, складываются, прессуются в стопки и подвозятся к грузовикам, доставляющим прессу к розничным торговцам.
— Теперь один человек легко выполняет то, что раньше было не под силу тридцати, — пояснил Мэтт Бейкер. — Век механизации.
Лесли пристально посмотрела на него:
— Век сокращений.
— Возможно, вы хотели бы узнать некоторые экономические данные? Ознакомиться со счетными книгами? — сухо осведомился Мэтт. — В таком случае вам следовало бы поговорить с адвокатами или главным бухгалтером…
— Вы правы, мистер Бейкер, меня это крайне интересует. Я знаю, что ваш годовой бюджет — пятнадцать миллионов долларов. Ежедневный тираж — около девятисот тысяч, а воскресный — чуть больше миллиона, объявления занимают шестьдесят восемь колонок.
Мэтт уставился на нее и недоуменно моргнул.
— Общий тираж всех ваших газет — свыше двух миллионов в будние дни и два с половиной миллиона — в воскресенье. Неплохо, но вы не самая большая газета в мире. Две такие печатаются в Лондоне. Тираж
