было причин ставить под сомнение их честность и компетентность. И он принимал как должное, что никто к этим тормозам не прикасался. Но, так как на этом джипе ехала Элизабет и кто-то явно желал ее смерти, он также принимал как должное, что кто-то все же испортил тормоза. На тормозах не обнаружено следов порчи, но, как это ни парадоксально, они все же были испорчены. Здесь явно поработала умная голова. Тем необходимее было ее побыстрее разоблачить, и тем интереснее.
Макс ступил на песок пляжа, присел на выступ большого камня, закрыл глаза и снова глубоко задумался, отыскивая в уме ранее не замеченные детали, отбрасывая ненужное, расчленяя и вновь соединяя разрозненные детали картинки.
Двадцать минут спустя все встало на свои места. Глаза Макса широко раскрылись, и он в восхищении подумал: «Здорово! Вот это умница! Я должен непременно встретиться с этим человеком».
После этого инспектор Макс Хорнунг посетил еще два места: одно неподалеку от Олбии, другое в горах — и в полдень того же дня самолетом вернулся в Цюрих.
На самом дешевом месте в третьем классе.
Глава 37
Начальник охраны «Роффа и сыновей» сказал, обращаясь к Элизабет:
— Все произошло слишком быстро, мисс Рофф. Мы ничего не успели сделать. Полыхнуло так, что, когда прибыли пожарные, лаборатория уже полностью выгорела.
В лаборатории удалось обнаружить только обугленные останки Эмиля Джипли. Его записи были либо похищены из лаборатории до взрыва, либо сгорели вместе с ним.
— Исследовательский корпус находился под круглосуточной охраной, не так ли? — спросила Элизабет.
— Да, мэм. Мы…
— Как давно вы исполняете должность начальника отдела безопасности?
— Пять лет. Я…
— Вы уволены.
Он попытался было протестовать, потом передумал:
— Да, мэм.
— Сколько людей работает под вашим началом?
— Шестьдесят пять.
— Официально вас уведомляю: в течение двадцати четырех часов все они должны получить расчет, — сказала Элизабет, — все до одного.
Он вопросительно посмотрел на нее:
— Мне кажется, вы несправедливы.
Она подумала об Эмиле Джипли, о его навсегда потерянной бесценной формуле, о подслушивающем устройстве у себя в кабинете, которое она случайно обнаружила и раздавила, как клопа, каблуком.
— Убирайтесь отсюда, — сказала Элизабет.
Чтобы вытеснить из головы образ обугленных останков Эмиля Джипли и сгоревших вместе с лабораторией его подопытных зверьков, она старалась до максимума заполнить деятельностью каждую минуту того злополучного утра. Одновременно гнала от себя мысль о колоссальных убытках, понесенных концерном из-за утери формулы. Не было никаких гарантий, что формула не всплывет и не будет запатентована какой-нибудь из конкурирующих фирм, и Элизабет ничего не сможет с этим поделать. Джунгли есть джунгли. Стоит твоему конкуренту почувствовать, что ты слабее, как он уже рвется тебя добивать. Но здесь замешан не конкурент, а друг. Смертельный друг.
Элизабет настояла, чтобы охрану передоверили профессиональной полиции. В окружении незнакомых лиц она будет себя чувствовать в большей безопасности.
Затем позвонила в «Опиталь интернасиональ» в Брюсселе, чтобы выяснить, как себя чувствует мадам ван ден Лог, жена бельгийского министра. Ей сообщили, что она все еще находится в коматозном состоянии. И никто не может поручиться за ее жизнь.
Тяжкие мысли Элизабет об Эмиле Джипли, монголоидном ребенке и жене министра неожиданно прервал Рис, заглянувший в ее кабинет. Взглянув на ее лицо, он мягко сказал:
— Плохи дела?
Она только горестно кивнула.
Рис подошел к ней совсем близко и заглянул ей в глаза. Она выглядела утомленной и потерянной. Он подумал, что долго такого напряжения она не выдержит. Мягко взял ее за руку и спросил:
— Чем могу помочь?
Всем, подумала Элизабет. Как никогда, она нуждалась теперь в нем. Ей нужны были его сила воли, его помощь, его любовь. Глаза их встретились, и она уже готова была утонуть в его объятиях, поведать ему обо всем, что случилось с ней ранее, что происходило теперь.
— Как там дела у мадам ван ден Лог? — спросил Рис.
И мгновение испарилось.
— Без изменений, — сказала Элизабет.
— Тебе еще не звонили по поводу статьи в «Уолл-стрит джорнэл»?
— Какой статьи?
— Так ты ни о чем не знаешь?
— Нет.
Рис распорядился, чтобы газету доставили в кабинет Элизабет. В статье подробно перечислялись все трагические события, произошедшие недавно в «Роффе и сыновьях», но лейтмотивом ее звучал вывод, что концерну, чтобы справиться со всеми своими проблемами, необходим опытный и знающий руководитель. Элизабет опустила газету.
— Как сильно это может нам навредить?
Рис пожал плечами:
— Вред уже причинен. Они просто констатируют содеянное. Мы начинаем терять массу клиентов. Мы…
Заурчал зуммер селектора. Элизабет щелкнула тумблером.
— Да?
— На второй линии герр Юлиус Бадратт, мисс Рофф. Он говорит, что это срочно.
Элизабет посмотрела на Риса. Она до последнего момента оттягивала встречу с банкиром.
— Давайте его. — Она сняла трубку. — Доброе утро, герр Бадратт.
— Доброе утро. — Голос в телефонной трубке был сух и резок. — У вас найдется немного времени для меня во второй половине дня?
— Ну, как вам…
— Прекрасно. В четыре вам удобно?
Элизабет помедлила.
— Да. Ровно в четыре.
В телефонной трубке послышался какой-то странный шелест, но потом Элизабет сообразила, что это герр Бадратт прочищает горло.
— Я очень сожалею о господине Джипли, — наконец сказал он.
Она медленно положила трубку на рычаг и только тогда заметила, что Рис внимательно наблюдает за ней.
— Что, почувствовали запах крови? — спросил он.
Всю вторую половину дня не смолкали телефоны.
Позвонил Алек.
