— Элизабет, читала статью в утренней газете?
— Да, — сказала Элизабет. — Но, на мой взгляд, «Уолл-стрит джорнэл» несколько преувеличил события.
Алек немного помолчал, потом сказал:
— Я имею в виду не «Уолл-стрит джорнэл». «Файнэншл таймс' опубликовала передовицу, целиком посвященную „Роффу и сыновьям“. Ругает нас почем зря. Мне звонят непрерывно. Отказы следуют один за другим. Что будем делать?
— Алек, я тебе перезвоню, — пообещала Элизабет.
Позвонил Иво.
— Carissima, готовься к худшему.
«Я уже давно готова», — невесело хмыкнула про себя Элизабет.
— Давай выкладывай.
— Арестован за взятки итальянский министр, — сказал Иво.
Элизабет уже знала, что последует дальше.
— Продолжай.
В голосе Иво прозвучала извиняющаяся нотка.
— Мы не виноваты, — сказал он. — Его сгубили собственная жадность и беспечность. Его взяли прямо в аэропорту. При нем оказалась большая сумма денег, наших денег, и это доказано.
Хотя Элизабет и была готова услышать нечто подобное, все же недоверчиво спросила:
— А за что же мы ему давали взятки?
— Как за что? За то, чтобы иметь возможность беспрепятственно заниматься бизнесом в Италии, — как само собой разумеющееся констатировал Иво. — Так здесь все поступают. Наше преступление не в том, что мы давали взятки министру, а в том, что нас поймали на этом.
Она тяжело откинулась в кресле. Голова ее шла кругом, в висках стучало.
— Что же теперь будет?
— Надо немедленно связаться с адвокатом концерна, — сказал Иво. — Не волнуйся. В Италии только бедняки попадают в тюрьму.
Из Парижа позвонил Шарль. Голос его дрожал от волнения. Французская печать вовсю голосила по «Роффу и сыновьям». Шарль потребовал от Элизабет немедленно, пока концерн еще на плаву, разрешить свободную продажу акций.
— Мы теряем доверие клиентов, — говорил Шарль. — Без них фирма ничто.
«Весь этот шквал телефонных звонков: банкиры, кузены, пресса!» — досадовала Элизабет. Что-то уж больно много разных событий происходит в одно и то же время. Кто-то ловко греет руки на всей этой шумихе. Но кто? Она обязана «вычислить подлеца».
Ее имя все еще находилось в записной книжке Элизабет. Мария Мартинелли. Память воскресила полустертый образ длинноногой итальяночки, ее бывшей одноклассницы в швейцарском пансионе. Время от времени они посылали друг другу весточки о себе. Мария стала манекенщицей и как-то написала Элизабет, что помолвлена с итальянским газетным магнатом, живущим в Милане. Через пятнадцать минут Элизабет уже разговаривала с Марией по телефону. Когда было покончено со светскими условностями, Элизабет спросила:
— Ты еще не замужем за своим газетчиком?
— Пока нет. Но как только Тони получит развод, мы тут же поженимся.
— Мария, у меня к тебе просьба.
— Выкладывай.
Спустя чуть менее часа Мария Мартинелли перезвонила Элизабет:
— Все в порядке. Информация из первых рук: министра, который хотел вывезти деньги из Италии, заложили. Таможенников на него навел один парень.
— А он, случайно, не знает имя наводчика?
— Иво Палацци.
Инспектор Макс Хорнунг сделал весьма интригующее открытие. Он выяснил, что взрыв в лаборатории «Роффа и сыновей» не только не был случайным, но и был осуществлен с помощью взрывчатки «Рилар X», предназначавшейся специально для армии и никуда более не поставляемой. Заинтересовало же в этом деле Макса то обстоятельство, что «Рилар X» изготавливалась на одном из заводов, принадлежащих «Роффу и сыновьям». Одного телефонного звонка было достаточно, чтобы выяснить, на каком именно.
Завод находился неподалеку от Парижа.
Ровно в четыре часа пополудни герр Юлиус Бадратт угловато примостился в кресле и без обиняков сказал:
— Как бы сильно мы ни желали вам помочь, мисс Рофф, боюсь, что о своих вкладчиках мы должны заботиться в первую очередь.
Такого рода заявления, подумала Элизабет, банкиры обычно делают вдовам или сиротам перед тем, как лишить их права на получение денег под залог имущества. Но Элизабет знала, что ее ждет, и была готова к подобного рода заявлениям.
— …И потому, в соответствии с решением консорциума, наш банк требует немедленной выплаты «Роффом и сыновьями» займов.
— Насколько помнится, вы давали мне девяносто дней, — сказала Элизабет.
— Сожалею, но нам представляется, что обстоятельства изменились к худшему. Смею вас уверить, что банки, с которыми вы связаны долговыми обязательствами, все до единого пришли к аналогичному мнению.
Если банки сейчас откажут им в кредитах, концерн в семье не удержать.
— Поверьте, мисс Рофф, мне очень неприятно сообщать вам столь печальное известие, но считаю своим долгом сделать это лично.
— Вам, должно быть, известно, что «Рофф и сыновья» все еще мощная и жизнеспособная корпорация?
Герр Бадратт учтиво склонил голову:
— Это великая корпорация.
— И тем не менее вы отказываете нам во времени.
Герр Бадратт пожевал сухонькими губами, потом произнес:
— Банк считает, что проблемы ваши легко разрешимы. Но… — Он запнулся.
— Но вы полагаете, что эти проблемы некому решать, не так ли?
— Боюсь, что так. — Он сделал движение, намереваясь встать из-за стола.
— А что, если президентом фирмы станет кто-то другой? — спросила Элизабет.
Он отрицательно покачал головой.
— Мы обсуждали такую возможность и пришли к единому мнению, что ни один из членов Совета директоров концерна не в состоянии справиться…
— Я имела в виду Риса Уильямза, — сказала Элизабет.
Глава 38
Констебль Томас Хиллер из подразделения речной полиции Темзы был в ужасном состоянии. Он очень хотел спать, был голоден, зол и в довершение всего промок до мозга костей. Пока он еще не решил, что было худшим из всего этого перечня.
Он хотел спать, так как его невеста Фло не давалась ему всю ночь напролет; был голоден, потому что к тому времени, как она перестала сопротивляться, он уже здорово опаздывал на службу и потому никак не успевал перехватить хоть чего-нибудь; зол, потому что она так долго не позволяла трогать себя, а
