Он провел узловатой рукой по редеющим седым волосам.
– Смешно, но я никогда не верил всерьез, что Голардо сможет выжить меня отсюда.
Его слова показались Мэри слишком несправедливыми, чтобы она могла пропустить их молча. До сих пор в присутствии отца Мэри старалась держать свои чувства к Тони при себе, но, видимо, теперь настало время быть откровенной.
– Он не выживает тебя, папа, – произнесла она твердо. – Я знаю, что он, наоборот, дал нам лишний шанс спасти ранчо. Он мог выставить нас отсюда еще несколько месяцев назад, когда ты просрочил оплату по договору. Но он не сделал этого.
– Ты говоришь так, словно на его стороне. – Горькая обида, зазвучавшая в словах отца, ранила ее так же сильно, как и само обвинение. И то, что он был частично прав, не уменьшало этой боли.
– Почему я должна принимать чью-то сторону? – воскликнула она, чувствуя, как слезы подступают к глазам.
– Что-то он пообещал тебе? – спросил отец, сверля ее взглядом. – Ты ведь не попалась на это его пресловутое обаяние?
Она уже открыла рот, чтобы ответить ему резко и категорично, защищая себя, но сдержалась. В двадцать восемь лет она не обязана отчитываться перед отцом в своей личной жизни или подыскивать себе оправдания. Но все равно Мэри невыносимо больно было слышать, что отец сомневается в ее дочерней преданности.
– Я сделаю все, что могу, чтобы спасти для тебя ранчо. И, мне кажется, несправедливо с твоей стороны предполагать, что кто-то мог повлиять на меня, заставить меня отказаться от того, для чего я сюда приехала, или думать, что я стараюсь не в полную силу...
– Я не имел в виду, что ты можешь отказаться. Я просто не могу слышать, как ты защищаешь человека, который собирается отнять у меня все.
Недели утомительного труда и нервного напряжения не прошли для Мэри даром. Она почувствовала, что не в силах больше сдерживаться.
– Как ты можешь говорить, что у тебя собираются отнять ранчо, когда это именно ты, и никто иной, позволил, чтобы на ранчо все развалилось и пришло в такое ужасное состояние!
Она тут же пожалела о своих словах, но вернуть их было уже невозможно. Отец резко дернулся на стуле, отвернулся от нее и уставился в стену.
– Наверное, я это заслужил, – произнес он тяжело. Он попытался встать, но костыли неловко скользили по линолеуму.
– Папа, подожди, дай я. – Она кинулась к нему, чтобы помочь, но он, не глядя на нее, махнул рукой.
– Я хочу побыть один. – Ему удалось наконец подняться. – Я буду у себя.
С тяжелым сердцем Мэри глядела ему вслед. Она перемыла тарелки, привела кухню в порядок, но внутреннее напряжение, томившее ее, не ослабевало и требовало выхода. Внезапно ей пришел на ум пруд. Она не была там со дня своего приезда. Искупаться сейчас было бы райским блаженством после такого душного дня.
Когда Мэри пришла на берег пруда, над синеющим горизонтом уже поднялся бледный изящный лунный серп. На чистом небе сияло множество звезд, лишь к востоку над холмами собирались легкие облака.
Мэри накинула полотенце на куст, сняла шорты и, оставшись в желтой безрукавке и белых трусиках, вошла в воду. Чтобы не намокли волосы, она сколола их на макушке. Вода волшебным образом подействовала на ее натянутые нервы, и скоро она почувствовала себя такой освеженной и отдохнувшей, какой не была уже давно.
Она вдохнула полной грудью, втягивая в себя запахи травы и диких цветов, появившихся как по волшебству после последней грозы.
– Исключительное зрелище! Если бы ты могла себя сейчас видеть. Настоящая русалка!
Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и увидела Тони. Он стоял у самой кромки воды.
– Что ты здесь делаешь? Ты подкрался так бесшумно, что я даже не услышала.
Он махнул рукой в направлении своих виноградников.
– Я просто шел и не думал прятаться. Наверное, вода нагнала на тебя сон, если ты меня не слышала. А почему я оказался здесь...
Он улыбнулся и начал медленно расстегивать рубашку в белую и голубую полоску. Сердце Мэри так и подскочило.
– Только попробуй!
Он улыбнулся еще шире.
– Почему нет? Я часто здесь плаваю. Особенно когда из-за одной моей знакомой леди я накаляюсь добела и ничего не могу с этим поделать.
Он стянул рубашку и повесил на ветку, склонившуюся низко над землей. Когда его руки взялись за пряжку ремня, она слабо пролепетала:
– Я решила, что ты счел за лучшее не тратить на меня напрасно время.
– Не совсем так. Сейчас, когда я вижу тебя такой, мне хочется дать тебе еще один шанс.
Он начал снимать джинсы, и решительный огонь, сверкнувший в его глазах, заставил Мэри задрожать. Она повернулась и поплыла к противоположному берегу так быстро, как только умела. Берег был уже совсем близко, когда две сильные руки схватили ее и потянули назад, в глубину.
– Тебе не уйти от меня, моя маленькая русалочка, – воскликнул он, смеясь. – Я ведь сказал, что часто здесь плаваю.
Его руки обхватили ее, не давая ей возможности сопротивляться. Вода доходила Мэри до подбородка, и она никак не могла нащупать ногами дно.
Она резко повернулась, делая энергичную попытку освободиться из его объятий, и его изумительное лицо, преследовавшее ее ночи напролет, оказалось совсем близко. Мокрые черные волосы гладко легли назад, и капельки воды блестели на его лбу, щеках, губах, подобно маленьким алмазам. И вопреки здравому смыслу Мэри почувствовала себя так, будто все ее проблемы чудесным образом устроились сами собой.
– Тони, – прошептала она, и дыхание замерло на ее губах.
Страсть превратила его глаза из темно-голубых в почти черные.
– Любовь моя, ты и не знаешь, что я чувствую, когда ты произносишь мое имя так, как сейчас.
Его теплые влажные губы прикоснулись к ее губам, и в тот же миг все прочее стало казаться далеким и незначительным. Но сейчас в этом прикосновении уже не было прежней осторожности, скорее властная требовательность, желание того страстного поцелуя, который она уже подарила ему однажды. И Мэри не стала противиться – ее губы раскрылись, руки обвились вокруг его плеч, грудь прильнула к его груди. Она пылко отвечала на его поцелуи, пока они оба наконец не принуждены были остановиться, чтобы перевести дыхание.
– Я не ожидал такой теплой встречи. – Лукавый огонек блеснул в его глазах. – Я надеюсь, это потому, что ты думала обо мне?
– Я вспоминала тебя раз или два. – Она ахнула, когда его зубы с нежным упреком слегка сжали мочку ее уха. – Ну, может быть, три раза.
– Я не мог перестать думать о тебе, – пробормотал он. – Думал и днем, и ночью. Не мог сосредоточиться на делах, не мог заснуть, чтобы ты не явилась мне во сне.
Из губ Мэри вырвался прерывистый вздох.
– Звучит серьезно.
Он запрокинул ей голову и заглянул в глаза.
– Я действительно сейчас серьезен, Мэри. Серьезнее, чем ты, может быть, думаешь. Если бы ты не волновалась так из-за моего гнусного намерения присвоить землю твоего отца, я доказал бы тебе это.
Она опустила голову, вспомнив, как заподозрила его в обмане.
– Я должна извиниться за свои слова. Я поняла потом, что была не права. Но думаю, сейчас это уже не имеет значения.
Он сжал ее плечи.
– Почему? Что произошло?
Мэри почувствовала, как снова ее охватывает печаль, словно грозовое облако, которое медленно
