Текущий момент и другие пьесы

ДОЛГОВЯЗЫЙ (возвращаясь с небольшим вентилем в руках). Газопроводик надыбал!

ТОЛСТЫЙ. Ну вот, а ты боялся… Ты рядом еще пошарь — там, может, грибница.

Уходит в левую кулису, унося вышечки. А из глубины сцены в правую уже идет Карлик; пыхтя, он волочет за собой связку игрушечных заводиков — с трубами и даже дымом.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Эй!

Карлик не отвечает. Эй, ты! (Цокает.)

КАРЛИК (остановившись, недовольно). Ну что?

Карлик поворачивается. На шее у него, как иконка, обнаруживается портрет Тишукова.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Опа!

КАРЛИК. А ты как думал.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ну как там?..

КАРЛИК. Петр Петрович? Слава богу, все хорошо.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Какие перспективы?

КАРЛИК. Какие еще перспективы?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ну. Вообще.

КАРЛИК. Вообще — Россия поднимается с колен. А что? ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ничего. Так, просто. (Решившись.) Что потом-то? КАРЛИК. Когда?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ну, когда уйдет он. КАРЛИК. Куда это он вдруг уйдет? ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ну не знаю… Типа Конституция… КАРЛИК. О Боге надо думать, а не о Конституции! Бог милостив, Россию не оставит. ДОЛГОВЯЗЫЙ. А-а, ты в этом смысле.

КАРЛИК. В этом, в этом. (Идет, останавливается.) Меняю два заводика на газопроводик.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Не хочу.

КАРЛИК. Как знаешь. О Боге думать, о Боге! (Уходит.)

ДОЛГОВЯЗЫЙ (вслед). Ага, щас. Все брошу.

Фанфары.

ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ГОЛОС. Дамы и господа! Петр Петрович Тишуков!

С ударом тарелки в луче света наверху появляется ТИШУКОВ. Он сидит на трапеции. Трапеция спускается, Тишуков сходит и раскланивается с публикой. Над головой — сияющий нимб светодиодного происхождения. В руках — клетка с хомячком.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Здравствуйте, Петр Петрович!

ТИШУКОВ (сходя на землю). Здорово. Чего это у тебя?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Где?

ТИШУКОВ. А в руках.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Вентиль, газовый.

ТИШУКОВ. Почему у тебя?

ДОЛГОВЯЗЫЙ (подумав). Национальное достояние.

ТИШУКОВ. Кто? Ты?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Он.

ТИШУКОВ. А почему у тебя-то?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Охраняю.

ТИШУКОВ. А, это другое дело. Ты хорошо охраняй! Отпечатков пальцев чтобы не оставалось.

Долговязый судорожно сглатывает, трет вентилем о штаны, осторожно кладет его на землю и пододвигает в направлении Тишукова.

Это в смысле: тебе ничего не надо?

Долговязый кивает.

Никаких интересов, кроме интересов Родины?

Долговязый кивает.

Молодец! Чего бы тебе за это дать?

Вынимает из-за пазухи воздушный шарик, надувает, и шарик оказывается глобусом.

Будешь у нас по внешней политике. Поезжай куда-нибудь, развейся.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Спасибо. (В недоумении вертит глобус.)

ТИШУКОВ. Да на здоровье. (Кивнув на хомячка.) Попрощайся с Яковом Кондратьевичем.

ДОЛГОВЯЗЫЙ. До свиданья, Яков Кондратьевич. Хи-хи.

ТИШУКОВ. Чего смешного нашел?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Хомячок. Кондратьевич. Хи-хи.

ТИШУКОВ. Хомячок, хомячок… Иди. Стой! Верни глобус.

Долговязый отдает шарик-глобус, и Тишуков его сдувает.

Я, знаешь что, брошу-ка тебя лучше на юстицию. Ты к юстиции как относишься?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Положительно.

ТИШУКОВ. Вот и пойдешь на юстицию. Повернись. (Повязывает ему повязку на глаза.) Не жмет?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Нет.

ТИШУКОВ. Меня видно?

ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ага.

ТИШУКОВ. Ну иди… Фемида!

Дает ему в руки маленькие весы и большой нож — и подталкивает в сторону кулисы.

ДОЛГОВЯЗЫЙ (радостно). Ага-а! Кто не спрятался, я не виноват! У-тю-тю- тю-тю…

Уходит, поигрывая ножом.

ТИШУКОВ (хомячку). Как мне скучно, Яша! Как мне скучно, если бы ты знал.