Жихлов. Стоят, смотрят. Матроса Корнеева сестра повадилась вопросы задавать. Хамит мне в лицо. Мать старшины Гущина сошла с ума — верни ей сына да верни. Я пытаюсь разговаривать — не слышит. Фотографию тычет…
КАРЛИК. Спрятаться бы вам.
ТИШУКОВ. Что?
КАРЛИК. Спрятаться. В другую судьбу уйти! Сбить со следа их всех. Уснуть, а проснуться потихонечку в другой судьбе. Они придут, а вас и нет.
ТИШУКОВ. Спрятаться — это… вообще неплохо бы.
КАРЛИК. Я и слово тайное знаю.
Пауза.
ТИШУКОВ. Опасно это, Глебыч. Путешествия эти. (Хомяку.) Правда, Яша? (Снова Карлику.) Тут ведь никогда не знаешь наверняка. Вдруг проснешься, а ты никто!
КАРЛИК. Так не бывает.
ТИШУКОВ. Еще как бывает.
КАРЛИК. Все равно — кто-то… Ну хоть шахтер или, там, таджик на стройке.
ТИШУКОВ. Это и есть никто.
КАРЛИК. Так не насовсем же, Петр Петрович! Со следа сбить.
ТИШУКОВ. Опасно… (Пауза.) Ах, как я в детстве хорошо спал, Глебыч! Сны такие — просыпаться было жалко! Днем тоска — мамка, школа, баян этот. Во дворе братья Тюрины, уголовнички… А во сне. Поверишь ли, Глебыч — чечетку бил! Еще звук слышал, когда просыпался… Летал над землей буквально, как эти… братья Гусаковы! Помнишь братьев Гусаковых? Э-эх, ты.
Оркестр начинает негромко играть пасодобль.
Во-во! Оно!
Подбумкивая губами, радостно отбивает несколько тактов ладонями.
А? (Довольный.) Вот так вот! А то еще снилось, что я… (Смеется.)
КАРЛИК. Гагарин?
ТИШУКОВ. Не-а. Попенченко!
КАРЛИК. Кто?
ТИШУКОВ. Боксер такой был, Глебыч. Всех клал. Вот поверишь, чуть глаза закрою — то чечетку бью, то в рожу козлам этим…
МАМА (появляясь). Петя! До-мой…
ТИШУКОВ (после паузы). Значит, спрятаться?
КАРЛИК. Да поглубже, голубчик. А врага того мы найдем, найдем.
МАМА. Петя! Тебе телефонограмма.
ТИШУКОВ. Какая телефонограмма, мама, что за ерунда. (Опомнившись.) Какая телефонограмма?
МАМА. Каминский какой-то сбежал.
ТИШУКОВ. Как сбежал?
МАМА. Я не знаю. Мне позвонили, просили передать, я записала: «Каминский сбежал…».
Под барабанную дробь РАБОТНИКИ МАНЕЖА выкатывают пушку. В луче света у пушки появляется КАМИНСКИЙ — в белом цирковом костюме, весь в блестках. Барабанная дробь усиливается волнообразно.
Каминский прощается с публикой и запрыгивает в пушку. Барабанная дробь нарастает. Служитель манежа зажигает фитиль и подносит его к пушке. Выстрел, дым из жерла, удар тарелки — и Каминский возникает в луче света на противоположном балконе, на фоне нарисованного лондонского Биг Бена.
КАМИНСКИЙ. Ап!
Через секунду оркестр начинает играть попурри на тему английского гимна, а возле Каминского возникают грозди микрофонов. Голоса наперебой: «мистер Камински!», «мистер Камински!»… Подняв руку, он устанавливает тишину и начинает нести англоподобное. В этой мешанине, однако, хорошо различимы слова «Russia», «corruption», «Kremlin», «anti-democracy»…
КАРЛИК. Что он говорит?
ТИШУКОВ. Про меня говорит.
КАРЛИК (с восхищением). Как это вы по-английски понимаете!
КАМИНСКИЙ. Thank you for your attention!
Снова голоса: «мистер Камински!», «мистер Камински!..»
КАМИНСКИЙ (Тишукову, с прощальным поцелуем). Bye-bye!
Исчезает вместе с лучом света.
ТИШУКОВ. Ишь, какой отчаянный. Чего это он вдруг, как думаешь?
ДОЛГОВЯЗЫЙ (входя с листком бумаги). Вот… Полный текст пресс- конференции. (Хочет уйти.)
ТИШУКОВ. Стоять! Ну-кась… «Реванш номенклатуры», «режим личной власти, погрязший в коррупции.» (Карлику.) Я ж говорил, про меня. «Шантаж и вымогательство…» (Долговязому, после паузы.) А вот это уже самодеятельность… Здесь шантажирую я!
Еще пауза, слышен дальний раскат грома.
Погоди-ка. Может, ты и на меня бумажки собираешь? А?
Начинает надвигаться на Долговязого, тот пятится, растерянный.
В оппозицию собрался? Борьба с антинародным режимом?
Будем меряться бумажками? Ну! Открывай свой покер, валяй до горы! А я свой покажу…
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Петр Петрович, да вы что? Да я же…
Гром гремит совсем близко. Долговязый вдруг срывается с места, хватает портфель Тишукова — и с портфелем в зубах начинает ловко карабкаться наверх по пожарной лестнице у кулисы.
ТИШУКОВ. Ага-а!.. Глебыч!
Карлик, метнувшись за кулису, выволакивает динамо-машину с черепом и костями — и начинает крутить ручку. Вой машины. Долговязый уже скрывается за верхним порталом, когда Тишуков,
