Текущий момент и другие пьесы

Гудки из трубки. Лядичев вешает трубку.

Твою мать! Уйди! Не видишь: занят!

Старушка исчезает. Лядичев нажимает кнопку селектора.

(В селектор.) Симакова, ко мне!

СИМАКОВА. Я здесь, Лев Сергеевич.

ЛЯДИЧЕВ. А, да. Слушай, из Москвы передали: они хотят от нас — креатива!

СИМАКОВА. Вместо дерева?

ЛЯДИЧЕВ. Нет, не вместо! Они хотят дерева — и креатива! Обоих! У нас это есть?

СИМАКОВА. Поищу.

ЛЯДИЧЕВ. Ищи, Симакова! Бери машину — и доставай где хочешь, комитет по культуре недодолбаный!

Симакова хочет что-то сказать — и уходит в рыданиях.

ЛЯДИЧЕВ (кричит вслед). Не найдешь — уволю! Будешь в «Одноклассниках» старость встречать!

Возвращается в кабинет, смотрит на телефон. Телефон молчит.

Вынимает из портфеля банан, садится, начинает чистить.

В дверь, невидимая им, снова заглядывает СТАРУШКА.

Осматривается, смотрит на таз, на потолок, откуда капает вода. Входит.

Слышно, как жужжит муха.

Лядичев поворачивается и видит Старушку.

СТАРУШКА (после паузы). Течет, барин.

ЛЯДИЧЕВ. Чего тебе надо?

СТАРУШКА. С Коминтерна-тринадцать я, Лев Петрович.

ЛЯДИЧЕВ. Ну?

СТАРУШКА. Насчет тепла.

ЛЯДИЧЕВ. Бабушка, будет тебе тепло. Погоди. Починят котельную, будет тепло.

СТАРУШКА. Когда, родимый?

ЛЯДИЧЕВ. На днях.

СТАРУШКА. Очень холодно, милок.

ЛЯДИЧЕВ. Бабушка! Здесь не Африка. Ест банан. Пауза.

СТАРУШКА. Устал?

ЛЯДИЧЕВ. Очень.

СТАРУШКА. А ты поспи.

ЛЯДИЧЕВ. Какой спать, дел невпроворот!

СТАРУШКА. Так вот я как раз насчет чего… Вели пустить котельную, Лев Петрович, третью неделю живем, как папанинцы. Васюхно говорит: опрессовка труб показала неготовность, бумагу показывает, а что бумага? Дизеля нет, а Кудимов запил, одна надежда на тебя. Паркет жжем.

ЛЯДИЧЕВ. Где?

СТАРУШКА. На Коминтерна, 13.

ЛЯДИЧЕВ. Где вы паркет жжете?

СТАРУШКА. А в буржуйке! Тем и живы.

ЛЯДИЧЕВ. Дикий народ…

СТАРУШКА. Мы-то?

ЛЯДИЧЕВ. Вы, кто же.

СТАРУШКА. Дикий, сынок. Васюхно в отпуск ушел, а Кудимов всех в едреный корень шлет.

ЛЯДИЧЕВ. Я-то что могу?

СТАРУШКА. Ты все можешь, Лев Петрович. Дизель нужен. Пришли дизель.

ЛЯДИЧЕВ. Откуда у меня дизель? СТАРУШКА. А позвони.

ЛЯДИЧЕВ. Я звоню! Я целый день звоню! И мне звонят! Ты думаешь, я тут что? — я тут штаны, что ли, просиживаю? Тут дым идет! Тут мне в любую секунду такой дизель засунут! (Звонит телефон.) Вот! Опять! Уйди, бабушка! Я понял, я услышал… Я приму меры! Только уйди сейчас, ладно?

СТАРУШКА (напоминает). Дизель.

ЛЯДИЧЕВ. Я понял!

СТАРУШКА. На Коминтерна, 13.

ЛЯДИЧЕВ. Да!

СТАРУШКА. Или пустить котельную. А то бы позвонил Кудимову, у меня и телефончик есть. Он пьяный страшный очень, а тебя забоится. А Васюхно в отпуск ушел.

ЛЯДИЧЕВ. Бляха-Муха!

СТАРУШКА. А?

ЛЯДИЧЕВ. Символ русской удали! Ёжкин кот! Уйди!

СТАРУШКА (после паузы). Коминтерна, 13.

ЛЯДИЧЕВ. А-а-а!

Старушка уходит. Лядичев хватает звонящую трубку.

Да! Алло! А, это ты… Что? Нет, сегодня — без меня. Дорогая, я занят… Нет, ты не знаешь, чем я занят! Нет! Ты понятия не имеешь, чем я тут занят! Нет тут никакой Люси, Нина! Здесь бабушка! С Коминтерна, дом 13! И ёканый бабай, символ готовности претерпеть! Приезжай, познакомлю! Ага! Маме привет! (Бросает трубку.) Дура!

Часы бьют и делают ку-ку. Тут же телефон звонит снова. Лядичев протягивает руку к трубке — и передумывает. Наливает себе коньяк, пьет. Слышно, как жужжит муха.

Телефон звонит. Смеркается. Телефон звонит. Лядичев пьет.

Часы бьют восемь раз, восемь раз кукует кукушка в часах… Телефон звонит.

Становится темно.

Луч прожектора шарит по порталу.

Слышен скрежет вагонных сцепок.

ГУЛКИЙ ГОЛОС. Сортировочная, резерв, третий — на второй путь! Зинатуллин, еж твою двадцать, ты оглох, что ль? На второй путь давай!

Луч находит у портала СИМАКОВУ.

СИМАКОВА (обращаясь к зрителям, извиняющимся тоном). Креатив… (Звонко.) Город Родичев — родина Бляхи-Мухи! (По бумажке, с выражением.) С незапамятных времен жители нашего города отличались русской удалью, задором, бесшабашностью и готовностью претерпеть безо всякой необходимости. Именно здесь, на берегах древней Супони, завелся обычай не обращать внимания, класть с прибором и преодолевать, не заморачиваясь. Издревле родичевцы осеняли себя заветным именем и тем спасались от четырех времен года и других несчастий. «Бляха-муха!» — звонко говорили они, и татары обходили наш город стороной.