живот и поползла к горлу дракона, хватаясь за сухие стебли и подтягиваясь. Продвинувшись таким образом ярдов на пятьдесят, она оглянулась. Уиллены висели в какой-нибудь дюжине футов над макушками кустов, мгновение — и они скрылись из вида. Что-то подсказывало ей, что нужно продолжать движение. Здесь уже было мрачно и темно; ее окружал серовато-зеленый полумрак, ориентироваться в котором было невозможно. Она прислушалась и разобрала диковинные звуки: шелест, шорохи, приглушенный свист. Кэтрин вообразила, что шум производят не неведомые крохотные существа, что обитают в глотке Гриауля, а может быть, это дышит сам дракон. Внезапно она замерла, пораженная тем, насколько велик Гриауль и насколько мала она в сравнении с ним. Не решаясь двигаться глубже, девушка повернула вбок, туда, где маячили в тени густые заросли папоротника. Достигнув места, где челюсть загибалась кверху, она залегла в папоротнике и стала ждать.
Возле ее головы виднелось бледно-красное пятно: должно быть, некое растение оторвалось вместе с землей и обнажило плоть Гриауля. Кэтрин притронулась к пятну указательным пальцем. Оно было холодным и сухим, словно дерево или камень. Она почувствовала разочарование, ибо, как неожиданно поняла, рассчитывала, что прикосновение одарит ее чем-то необычным. Девушка приложила к пятну ладонь, пробуя уловить биение пульса, но плоть дракона пребывала в нерушимом покое, а признаками жизни в его пасти служили только шорохи да случайный шелест птичьих крыльев. Кэтрин охватила дремота. Пытаясь побороть ее, девушка стала обдумывать случившееся. Конечно, Уиллены не посмеют преследовать ее дальше. Их смелости достанет лишь на то, чтобы дожидаться ее снаружи: ведь рано или поздно ей понадобятся еда и питье. При этой мысли Кэтрин тут же захотелось пить, но она совладала с собой. Прежде всего ей нужно отдохнуть. Она вытащила из-за пояса один из своих крюков, стиснула его в правой руке — на случай, если у какого-нибудь зверя храбрости будет больше, чем у Уилленов, — прислонилась головой к бледно-красной плоти Гриауля и вскоре крепко заснула.
2
За прошедшие годы Кэтрин видела немало снов, которые представлялись ей скорее посланиями, нежели отражением пережитого. Но подобного тому, что приснилось ей в тот день в пасти Гриауля, она никогда еще не видела, хотя сам по себе сон был вполне заурядным. В нем словно звучал некий голос, он произносил слова, которые как бы обволакивали Кэтрин. Не слыша звуков, девушка впитывала смысл слов: суля безопасность, они придавали ей уверенности. И это ощущение не развеяло даже пробуждение. Вокруг было темным-темно, только по поверхности одного из драконьих клыков скользили блики света, который исходил от горевшего где-то в отдалении костра. Огромный клык, казалось, был охвачен яростным пламенем, и при иных обстоятельствах Кэтрин наверняка испугалась бы, но теперь лишь порадовалась тому, что правильно предугадала действия Уилленов. Они развели костер у губы Гриауля и дожидаются, пока она к ним выйдет. Ну что ж, пускай подождут. Решимость Кэтрин то угасала, то вспыхивала вновь. Забираться глубже в пасть дракона казалось девушке безумием, однако она сознавала, что в ином случае ее ожидает удар ножом в горло. Кроме того, в ней зрело убеждение, что ее ведет воля Гриауля. Перед глазами девушки на миг встало лицо Кея Уиллена с разинутым ртом и окровавленной глазницей, она припомнила свой ужас, но воспоминания эти больше ее не терзали, наоборот, поддерживали, помогая найти ответ на вопросы, которыми она задавалась с момента убийства. Нет, она ни в чем не виновата, она не соблазняла Кея. Но то, что произошло, не могло не произойти, и причину тому Кэтрин отыскала в бесцельности своей жизни, в уповании на то, что судьба рано или поздно явит ей какой-то смысл. А сейчас, судя по всему, зов судьбы незримо приближается, и девушка неожиданно поняла, что все могло бы сложиться иначе, будь иной она сама, не подчиняясь безвольно обстоятельствам, а владея ими. Быть может, внезапное прозрение хотя бы чуть-чуть изменит цвета, в которые окрашена судьба… Но вряд ли, подумала Кэтрин, слишком уж далеко отклонилась она от истинного пути.
Первый шаг дался ей с немалым трудом. Она двинулась в глубь драконьего горла, касаясь рукой его стенки, чтобы не заплутать в темноте; папоротники хлестали ее по лицу, в глаза лезла паутина, пальцы иногда натыкались на такое, от чего по спине Кэтрин пробегали мурашки. Уши различали жужжание насекомых и звуки, издаваемые прочими ночными тварями. Был момент, когда она совсем уже решила повернуть обратно, но тут сзади раздались крики, и, боясь, что Уиллены все-таки возобновят преследование, она изменила решение. Твердь под ногами пошла под уклон, вдали замерцали розоватые отблески невидимого огня. Они становились все ярче, и Кэтрин устремилась вперед, не обращая внимания на цеплявшиеся за лодыжки плети растений. Наконец спуск завершился, и девушка очутилась в просторной пещере, почти круглой, свод которой терялся во мраке, а по полу растекались лужи черной жидкости; над лужами нависал туман, и, когда он соприкасался с поверхностью жидкости, вверх взметался язычок желтоватого пламени, рассекавший тени и открывавший взгляду многочисленные бугорки между лужами — темно-красные, с дырочками по бокам, откуда просачивались бледные нити тумана. В дальней стене пещеры виднелось отверстие, которое, как заключила Кэтрин, было проходом в нутро дракона. Воздух сделался сырым и теплым, и вскоре девушку прошиб пот. Она помедлила в нерешительности: хотя здесь и светло, но это место еще менее подходит для человека, чем пасть. Однако замешательство длилось недолго, и Кэтрин зашагала дальше, лавируя среди огней и старательно обходя бугорки — от тумана у нее кружилась голова. Из-под свода пещеры донесся пронзительный свист. Подумав о нетопырях, девушка заторопилась и преодолела уже едва ли не половину расстояния, которое отделяло ее от отверстия, когда в пещере вдруг прозвучал голос.
— Кэтрин! — окликнул он. — Не спеши так!
Она обернулась, стискивая в кулаке крюк. К ней ковылял седовласый старик, одетый в лохмотья, которые явно знавали лучшие дни: потрепанный сюртук с поблекшим золотым шитьем, рваная рубашка с некогда пышными брыжами, дырявые атласные рейтузы. В левой руке он держал трость с золотым набалдашником, а на костлявых пальцах поблескивала добрая дюжина колец и перстней. Он остановился в нескольких шагах от Кэтрин и оперся на трость. Девушка не опустила крюк, но страх ее куда-то улетучился. Разумеется, наряд старика был весьма необычен, однако по сравнению с другими обитателями чрева Гриауля он хотя бы производил впечатление обыкновенного человека, которого следовало, пожалуй, остерегаться, но никак не бояться.
— Обыкновенный? — хихикнул старик. — Ну да, ну да! Обыкновенный, как ангелы, заурядный, как представление о Боге! — Прежде чем Кэтрин успела удивиться тому, что незнакомцу известны ее мысли, он хихикнул снова. — Как же мне их не знать? Все мы — порождение его разума, выражение его желаний. Все, что наверху казалось невозможным, — здесь становится явью, что было догадкой — здесь оказывается истиной. Ибо здесь, — он взмахнул своей тростью, — мы живем в самом средоточии его воли. — Старик пододвинулся ближе и вперил в девушку взгляд слезящихся глаз. — Тысячи раз я грезил о нашей встрече. Мне ведомо все, что ты скажешь, о чем подумаешь, как поступишь. Он известил меня о тебе и доверил быть твоим пастырем.
— О чем вы говорите? — Кэтрин вновь стиснула крюк. Ее тревога нарастала.
— Не о чем, — поправил старик, — о ком! — Он усмехнулся, и бледная морщинистая кожа его лица сморщилась еще сильнее. — Естественно, о Его Чешуйчатости.
— О Гриауле?
— О ком же, как не о нем? — Старик протянул руку. — Идем, девушка. Нас ждут.
Кэтрин отпрянула. Старик поджал губы:
— Ладно, если так, ступай, откуда пришла. То-то будет радости Уилленам.
— Я не понимаю, — проговорила Кэтрин. — Как вы можете…
— Знать твое имя и то, что тебе грозит? Ты что, не слышала моих слов? Ты посвящена Гриаулю, девушка, тебе снились его сны. Вся твоя жизнь была предвкушением этого мига. Ты не узнаешь своей судьбы, пока не побываешь там, где зарождаются его грезы, — в сердце дракона. — Он взял ее за руку. — Меня зовут Молдри. Капитан Эймос Молдри, к твоим услугам. Я ждал тебя годы… годы! Я должен подготовить тебя к твоему жребию. Следуй за мной, я отведу тебя к филиям, и мы начнем подготовку. Впрочем, — он пожал плечами, — выбор за тобой. Неволить тебя я не стану, скажу лишь одно: если пойдешь со мной, то, возвратившись, ты не будешь испытывать никакого страха перед братьями
