За сторожевыми башнями гавани серебрился водный простор. Там, на траверзе Харашты, виднелись три черных точки – корабли Кроуба несли вахту. Пираты – люди и орки из союза Ледяных племен. Орки таскали на головах рогатые шлемы, за что их называли 'рогачами'. Людей Кроуба называли просто ублюдками. Гнусная братия под водительством Хартмера Гроу – конечно же, человека, одного из свободных капитанов Кроуба. Говорят, его корабль таскали по воде обученные физитеры – что-то вроде огромных водяных змей с плавниками. Думаю, брехня.
Сейчас покидать гавань отваживались лишь малые каботажные суда вроде посыльного бота коротышек, и то – по ночам.
Мы начали проталкиваться в толпе, и тут же какой-то малый проорал мне в ухо:
– Вкурите благовонную смесь заморских дымов! – и ткнул мне под нос коробочку, забитую прошлогодним прелым сеном.
Другой, расхлюстанный тип с серьгой в ухе, сделал попытку уцепиться за рукав моего плаща с нутряным воплем:
– Дай деньгу, а то поцелую!
Я замахнулся на него, и он отстал.
– Женщины! Женщины! Лучшие женщины! – увидав нас, закричал сутенер. – Гоблинские шлюхи, троллихи по вкусу!
Я погрозил ему пальцем и словно невзначай приоткрыл полу плаща, чтобы он увидел рукояти мечей.
Из галдящей толпы вынырнул еще один человек – молодой оборвыш с блестящими глазами безумца. В его левом ухе когда-то качалась серьга моряка.
– Бог этого мира мертв! Мертв! – провыл он мне прямо в лицо.
'Какой из пятидесяти?' – хотел спросить я. Придумают тоже – мертв. Если посмотреть на дерьмо кругом, сразу становится ясно, что ни один из пятидесяти официально разрешенных богов Харашты никогда не оживал.
Я отстранил юродивого, сдвинул с пути, но он увязался за нами, полоща мои уши возгласами:
– Мертвый! Мертв! Бог этого мира умер!.. Зато она – жива!
– Отстань, друг, добром прошу, – сказал я.
Но он не отстал, он пошел сбоку, давя безумным взглядом из-под косм и обдавая волнами перегара.
– Черная тьма грядет!
– А ты! Ты-ы-ы-ы! – Он показал на меня грязной трясущейся рукой.
Я остановился, взглянул на него в упор. Обычно этого хватает, чтобы дурачки отвязались.
Не сработало. Он перекосил рот и крикнул:
– Над твоей головой крылья тьмы и смерти! Ты понесешь в своем поясе погибель всего мира! Близок час распада и гибели! Ты сожжешь белую смерть и сбросишь ее в пропасть!
Я шагнул к нему и двинул под ложечку. Он упал, стукнулся скулой о булыжник и затих, слабо дергая ногами.
– Жить будет, – уверенно сказал Олник, обойдя страдальца и отвесив ему назидательный пинок. –
Я окинул взглядом набережную. В пестрой толпе промелькнул светлый локон. Показалось?
– Олник?
– А?
– Хочется чихнуть?
Мой напарник шмыгнул носом.
– Не-а.
На нас не особенно глазели: подумаешь, оттузили юродивого. Черт, ни одного эльфа… Не становлюсь ли я параноиком? Ну на кой я сдался эльфам, а?
Священник какого-то мелкого божка в одном зеленом подряснике исполнял
Не сговариваясь, мы перешагнули его и протиснулись в двери, миновали питейные комнаты и прошли в обеденный зал, место в полуподвале настолько темное, что на каждом столе горело по свече. Завсегдатаи шутили, что полумрак – это специально – дескать, толком не разглядишь, из чего приготовлены блюда, которыми тебя потчуют. Но на самом деле, кормили в харчевне прилично – исключительно по той причине, что в ней любили собираться члены Ночной Гильдии, которых Арти боялся как огня.
Даже сейчас, когда бывшая Морская Биржа переживала не лучшие времена, у Арти хватало посетителей.
Мы сели в самом темном месте – под заляпанным сажей окном, и заказали аперитив в виде пяти кружек эля. За соседним столиком трепались бывшие морские купцы.
– Слыхали? Полный конец торговли!…
– Синдикат не хочет выплачивать выкуп…
– Нам крышка…
– А Синдикату? Придут северяне, подомнут город…
– Да пусть приходит хоть кто, лишь бы навел тут порядок! Воры на ворье, ворами погоняют!
– Вортиген и Кроуб…
Дальше можно не слушать, все и так ясно. Выкупа еще нет, и, наверное, не будет, город блокирован. Из торговли – только сухопутные перевозки. Проклятая жадность Синдиката!
Когда тарелка с жареным мясом опустела, я отхлебнул эля и позволил себе немного расслабиться. Сразу ощутил, как сводит мускулы, а пальцы рук ноют.
Дав волю эмоциям, я слегка выругался.
Олник оторвал взгляд от блюда (гномы, знаете, любят приналечь на еду) с остатками жаркого:
– Ты слышал? Они лишили моего дедушку квартиры!
– Угу, просто жизненная драма.
– Я вот думаю, нам следовало прикончить Митризена, сжечь его гадюшник и всю его челядь, включая канарейку. Нет, кишка тонка, мы этого не сделали. В результате через час каждая собака в этом городе буден вынюхивать наш след.
– Пусть сначала приведет в порядок своих псов, и себя заодно, – буркнул я. И без слов было ясно, что из города придется улепетывать.
Напарник протер блюдо корочкой хлеба.
– Вот чего он нам никогда не простит – это Малютку Бетси. Эркешш махандарр!
– Ага, заметет нас в совок и выбросит на помойку. А вдогонку нашлет проклятия Вечного Насморка и Сумрачного Лупоглазия. Черт подери
– Съел. – Он похлопал себя по животу. – Так надежнее, чем рвать на кусочки. И чихнул – гляди! – всего один раз!
– А сейчас, – я повел взглядом по сторонам, – сейчас чихнуть не хочется?
– Не-е. Вот разве что я насыплю в нос хлебных крошек… – Его глаза сверкнули в полутьме. – Слушай, а ведь это выходит, теперь вся Долина Харашты для нас опасна?
Я кивнул:
