вертикально на землю. Затем наставил торец дубинки на выпуклую середину полушария и выжидающе глянул на Квинта. Он понял меня и ободряюще кивнул головой. Я глубоко вздохнул, понадежнее обхватил дубинку и вдавил уран.
В тот же миг руки мои взметнулись вверх, а дубинка, ободрав сучками ладони, вырвалась и со свистом улетела неизвестно куда. Мелькнула радостная мысль:
«Взорвалось! Жив!» Глянув под ноги, я удивился, ничего там не увидев. Распираемая громадным давлением, оболочка должна была принять форму шара, а его нигде не было. Метрах в трех лежал Квинт и глухо стонал. Я кинулся к нему, но он уже опомнился и, морщась от боли, сел.
— Что такое?
— Не пойму. Что-то трахнуло меня по руке, да так трахнуло, что я поднялся вверх, крутанулся и отлетел к этому камню.
— Ясно одно: взрыв был. Мы это почувствовали на себе. — Я показал ободранные ладони. — Но куда шар девался?
Квинт нахмурил брови и, казалось, что-то вспоминал.
— Так. Был, говоришь. Правильно. А раз мы пострадали, значит, оболочка не выдержала, разорвалась. Но почему мы так легко отделались? Мы же не превратились в облако раскаленного газа. Интересно! А если взрыва не было, кто же тогда меня стукнул, а тебя ободрал? И опять-таки, нет ни шара, ни оболочки. Она выходит взорвалась, а нас не обожгло, но в то же время… Может, только порох взорвался, надо поискать лоскутки ядронита. Нет, не то говорю. Заряд взорвался, шар разорвался, но нас не разорвал. Заряд не взорвался, но куда-то девался. — Он передохнул. — Кажется, я заговариваюсь.
— Определенно. Пока ты раздумывал, я нашел причину исчезновения шара. Заряд помещался не в центре. А может, оболочка была не совсем правильной круглой формы и на большую ее внутреннюю поверхность на какой-то миг пришлось большее давление. Эта сила и вывела шар из равновесия, дала ему толчок и сообщила большую скорость. Тебе повезло, что удар пришелся не в голову, тогда бы тебя никто не оживил. Когда оболочка надувалась — а это длилось миллионную долю секунды — она, как катапульта, выбросила вон дубину. В общем все отлично, Квинт. Ядронит выдержал, не подвел. Надо непременно найти шар, проверить, не пропускает ли он радиацию. Ты стоял здесь? Ясно. Направление на юг.
На малой скорости мы медленно продвигались в глубь острова. Надежда найти шар с каждым часом все падала. Он мог закатиться в ямку, в расщелину, да мало ли куда. Остров решили покинуть с наступлением темноты. Квинт к чему-то прислушивался и наконец сказал:
— Слышу шипенье.
— Гейзеров здесь нет. В ушах у тебя шипит.
Он обиделся.
— У меня тонкий слух. Раньше не шипело, а сейчас шипит. Может, в шаре оказалась микродырочка и через нее вырываются продукты взрыва?
— В какой стороне?
Квинт вертел головой, закрывал поочередно то правое, то левое ухо. Для чего-то прикрыл и нос.
— Кругом, Фил, шипит. Но впереди, кажется, громче.
Увеличив скорость, я опять затормозил. Квинт не ошибся. Теперь шипенье услышал и я.
Мы поехали на звук. Поднялись по пологому плато. Впереди оказался обрыв. Заглянув вниз, среди скал мы увидели подобие гигантской цистерны. От нее отходили трубы непосредственно в землю, а у подножия раскинулись какие-то приплюснутые строения, напоминающие черепашьи панцири. Оттуда и доносилось шипение.
— Остров называется необитаемым, — развел руками Квинт. — Сюда бы составителя того справочника.
Нас, естественно, заинтересовало, что бы это могло быть. Кружным путем мы приблизились к цистерне. Дальше предпочли идти пешком и поставили машину в укрытие под нависший каменный козырек. Шипение заглушало наши голоса. Квинт жестикулировал, показывая на один из панцирей, который мелко-мелко дрожал. И тут мы увидели трех человек. Пружинящим шагом они приближались к нам. Меня удивило не столько их появление, сколько их внешность: одинаковые серые в обтяжку костюмы, одинаковый рост, одинаковая походка и одинаковые… лица. Они подошли вплотную и остановились. Ох и лица! Бесцветные, плоские, какие-то раздавленные, будто по ним только что проехал трактор с резиновыми гусеницами. И абсолютно ничего не выражающие. Но выправка была безупречной.
Я вынудил себя улыбнуться и показал на уши. Они переглянулись и кивнули головами, давая понять, чтобы мы немедленно следовали за ними. Мало того, еще и подтолкнули нас. Квинт что-то прокричал и бросился на среднего. Левый крайний взмахнул перед носом Квинта чем-то белым и тот сразу обмяк. Я кинулся к нему, но и передо мной мелькнуло это белое. И все. Больше ничего не помню.
Очнулся в темноте. Пол — мягкий, с ворсинками. Неприятная сухость во рту, слабость, тошнота. Что это за люди? Почему они напали на нас? Я несколько раз позвал Квинта. Не добившись ответа, потихоньку встал и, шаря перед собой руками, осторожно пошел вперед. Наткнувшись на мягкую, как и пол, стену, я на ощупь зашагал вдоль нее, надеясь добраться до двери. Сколько времени прошло, не знаю, но я уже стал уставать, а двери все не было. Тут мне, не скрою, стало страшно. Не один километр протопал. Что за дьявольский коридор? Куда он меня приведет? Темнота — глаз выколи, тишина — громом убей. Собственных шагов не слышно. Но я упрямо шел и шел вперед, пока не устал. Тогда я прилег. Лежать-то было удобно. Куда ни повернись, везде мягко. Потом слышу — шорох, кто-то зашевелился, застонал и зло сплюнул. Я похолодел, но одновременно и обрадовался. Кто-то смачно выругался и спросил:
— Есть кто живой?
— Есть.
— А кто ты есть?
— Такой же пленник, как и вы.
— Пленник. М-мм. Похоже. Да, приятель, похоже. А не скажешь, где мы? И за что?
— Не знаю.
— Вот, вот, приятель, я тоже не знаю. Не подумай, что я какой грабитель. Я представитель редчайшей профессии на земле — трубочист и горжусь этим. Сколько труб перечистил, у-у…
— Как вы сюда попали? — спросил я.
— Просто. Дело было сегодня. Нет, вчера. Или позавчера? В общем в выходной. Обошел я по поручению жены все магазины, известку искал и не нашел. На улице было пасмурно и на душе так же. Остановился я и думаю, как жена дома встретит. Вдруг подходит ко мне мужчина. Костюмчик на нем — первый сорт. Прямо джентльмен. Только лицо какое-то постное, вроде стертое. Очень вежливо просит помочь дойти до дому. Дескать, инвалид, почувствовал себя плохо. Разве можно, приятель, отказать больному человеку? Я взял его под локоть. Прошли мы метров сто, свернули в глухой переулок. А там машина стоит, будто нас поджидает. Мне почему-то удрать захотелось, не по себе стало. Дурак, что не удрал. Только мы поравнялись с машиной, задняя дверца ее открылась, а «инвалид» поднес мне к лицу что-то белое. И я, приятель, выключился. Очухался только здесь. А как ты попал?
— Примерно так же, — вздохнул я.
— Изверги! — негодовал трубочист. — Я всех выведу на чистую воду. Баптисты! Инквизиторы! Ух, как в горле першит. Водички бы.
Неожиданно загорелся свет. Оказывается, никакого коридора нет — просто большая, круглая и пустая комната, вот я и кружил вдоль ее бесконечной стены. Включая и потолок, все в комнате было обито серым, неизвестным мне материалом. Я взглянул на трубочиста. Здоровый, толстый дядька. Как только он лазает по крышам?!
С тихим щелчком отворилась круглая, незаметная в стене дверь, и один за другим вошли четыре человека в серых, знакомых мне костюмах. И все на одно лицо! Они жестом пригласили нас следовать за собой.
— Прошу объяснить, по какому праву вы напали на нас? — спросил я.
Они и ухом не повели.
— Вас спрашивают, — возмутился трубочист. — И нечего прикидываться дурачками. Вы все знаете. Что как идиоты смотрите?
Лица вошедших оставались неподвижными. Они настойчиво повторяли приглашение.
