«Я больше не могу тащить из душонки моей…»

Я больше не могу тащить из душонки моей, Как из кармана фокусника, вопли потаскухи: Меня улица изжевала каменными зубами с пломбами огней, И дома наморщились, как груди старухи. Со взмыленной пасти вздыбившейся ночи Текут слюнями кровавые брызги реклам. А небо, как пресс-папье, что было мочи Прижалось к походкам проскользнувших дам. Приметнулись моторы, чтоб швырнуть мне послушней В глаза осколки дыма и окурки гудков, А секунды выпили допинга и мчатся из мировой конюшни В минуту со скоростью двадцати голов. Как на пишущей машинке стучит ужас зубами, А жизнь меня ловит бурой от табака Челюстью кабака… Господа! Да ведь не могу же я жить — поймите сами! — Все время после третьего звонка.

«Прикрепил кнопками свою ярость к столбу…»

Прикрепил кнопками свою ярость к столбу. Эй, грамотные и неграмотные! Тычьте, черт возьми. Корявые глаза и жирные вскрики. Площадьми И улицами я забрасываю жеманничающую судьбу! Трататата! Т рататата! Ура! Сто раз: ура! За здоровие жизни! Поднимите лужи, как чаши, выше! Это ничего, что гранит грязнее громкого баккара, Пустяки, что у нас не шампанское, а вода с крыши! А пот мне скучно, а я не сознаюсь никому и ни за что; Я повесил мой плач обмохрившийся на виселицы книжек! Я пляшу с моторами в желтом пальто, А дома угрозятся на струсивших людишек. Это мне весело, а не вам! Это моя голова Пробила брешь, а люди говорят, что это переулки; И вот стали слова Сочные и подрумяненные, как булки?! А вы только читаете стихи, стихеты, стишонки; Да кидайте же замусленные памятники в небоплешь! Смотрите: мои маленькие мысли бегают, задрав рубашонки, И шмыгают трамваев меж. Ведь стихи это только рецензия на жизнь ругательная, Жизне-литературный словарь! Бросимте охать! С пригоршней моторов, возле нас сиятельная, Обаятельная, антимечтательная, звательная похоть! Да я и сам отдам все свои стихи, статьи и переводы За потертый воздух громыхающего кабака, За уличный салат ярко-оранжевой женской моды И за то, чтобы хулиганы избили слово: тоска!

«Вы всё грустнеете…»

Вы всё грустнеете, Бормоча, что становитесь хуже, Что даже луже Взглянуть в глаза не смеете. А когда мимо Вас, сквозь литые литавры шума, Тэф-тэф прорывается, в своем животе стеклянном протаскивая Бифштекс в модном платье, гарнированный сплетнями, Вы, ласковая, Глазами несовершеннолетними Глядите, как тени пробуют улечься угрюмо Под скамейки, на чердаки, за заборы, Испуганные кивком лунного семафора. Не завидуйте легкому пару, Над улицей и над полем вздыбившемуся тайком! Не смотрите, как над зеленым глазом бульвара Брови тополей изогнулись торчком. Им скучно, варварски скучно, они при смерти, Как и пихты, впихнутые в воздух, измятый жарой. На подстаканнике зубов усмешкой высмейте Бескровную боль опухоли вечеровой. А здесь, где по земному земно, Где с губ проституток каплями золотого сургуча каплет злоба, — Всем любовникам известно давно, Что над поцелуями зыблется тление гроба. Вдоль тротуаров треплется скок-скок Прыткой улиткой нелепо, свирепо Поток, Стекающий из потных бань, с задворков, с неба По слепым кишкам водостоков вбок.
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату