Неужели же первым мной с вечностью сближено,Непостоянство, любовь, твое?!Изрыдаясь в грустях, на хвосте у павлинаИзображаю мечтаний далекий поход,И хрустально-стеклянное вымя графинаТретью ночь сосу напролет…И ресницы стучат в тишине, как копыта,По щекам, зеленеющим скукой, как луг,И душа выкипает, словно чайник забытыйНа спиртовке ровных разлук.Это небо закатно не моею ли кровью?Не моей ли слезой полноводится Нил,Оттого, что впервой с настоящей любовьюЯ стихам о любви изменил?!
Июль 1918
Эстрадная архитектоника
Мы последние в нашей кастеИ жить нам не долгий срок.Мы коробейники счастья,Кустари задушевных строк!Скоро вытекут на смену оравыНе знающих сгустков в крови,Машинисты железной славыИ ремесленники любви.И в жизни оставят местоСвободным от машин и основ:Семь минут для ласки невесты,Три секунды в день для стихов.Со стальными, как рельсы, нервами(Не в хулу говорю, а в лесть!)От двенадцати до полчаса первогоБудут молиться и есть!Торопитесь же, девушки, женщины.Влюбляйтесь в певцов чудес.Мы пока последние трещины.Что не залил в мире прогресс!Мы последние в нашей династии,Любите же в оставшийся срокНас, коробейников счастья,Кустарей задушевных строк!
Сентябрь 1918
Принцип романтизма
А. Мариенгофу
Когда-то, когда я носил короткие панталончики,Был глупым, как сказка, и читал «Вокруг Света»,Я часто задумывался на балкончикеО том, как любят знаменитые поэты.И потому, что я был маленький чудак,Мне казалось, что это бывает так.Прекрасный и стройный, он встречается с нею…У нее меха и длинныйТрэн. И когда они проплывают стариннойАллеей,Под юбками плещутся рыбки колен.И проходят они без путей и дороги,Завистливо встречные смотрят на них;Он, конечно, влюбленный и строгий,Ей читает о ней же взволнованный стих…Мне мечталось о любви очень нежной, но жгучей.Ведь другой не бывает. Быть не может. И нет.Ведь любовь живет меж цветов и созвучий.