Я был пушистый, словно шерсть у кошки,И с канарейками под ручку часто пел,А в небе звезды, как свои игрушки,Я детской кличкою крестил.Я помню, мама, дачу под Казанкой,Боялась, что за солнцем в воду я свалюсь.И мягкими губами, как у жеребенка,Я часто тыкался в ресниц твоих овес.Серьга текла из уш твоих слезоюИ Ниагарой кудри по плечам.Пониже глаз какой-то демон — знаю —Задел своим синеющим плащем.Знаю: путь твой мною был труден,Оттого я и стал такой.Сколько раз я у смерти был тщетно украден,Мама, заботой твоей.В долгих муках тобою рожденный,К дольшим мукам вперед присужден,Верно, в мир я явился нежданный,Как свидетель нежданных годин.За полет всех моих безобразий,Как перину, взбей, смерть моя, снег!Под забором, в ночи, на морозеМне последний готовь пуховик!Когда, на смерть взглянув, заикаюПод забором, возьми и черкниТы похабную надпись какуюМоей кровью по заборной стене.И покойника рожа станет тоже веселая,Выразительная, как обезьяний зад.Слышишь, мама, на радость немалую,Был рожден тобой этот урод.Раньше богу молился я каждую ночку.Не обсохло молоко детишных молитв.А теперь бросит бога вверху в раскорячкуОт моих задушевных клятв.Мама, мама! Верь в гробе: не в злобеОщетинился нынче я бранью сплошной!Знаю: скучно должно быть на небе,На земле во сто раз мне горшей,Я утоплен теперь в половодие мук,Как об рифме, тоскую об яде.И трогаю часто рукою курок,Как развратник упругие женские груди.Проползают года нестерпимо угрюмо…О, скорей б разразиться последней беде!Подожди, не скучай, позови меня, мама,Я очень скоро приду.
<1923>
Бродяга страстей
Блаженное благоденствие детства из памяти заимствуя,Язык распояшу, чудной говорун.Величественно исповедаю потомству яЗнаменитую летопись ран.Захлебнулась в луже последняя весна,И луна с соловьем уж разлучны.Недаром, недаром смочены даже во снеЛомти щек рассолом огуречным.Много было, кто вспыхнул, как простой уголек,В мерцавшей любовью теплыни постели.Из раковин губ выползал, как улитка, язык,Даже губы мозолисты стали.На кресте женских тел бывый часто распят,
