который ценит ее. Они оба близки к тому, чтобы встать на ноги. С моей помощью им это удастся сделать гораздо скорее. А заодно я разделаюсь со всеми моими долгами. Надо было бы быть полной дурой, чтобы отказаться заключить с тобой контракт!
Выражение лица Грея значительно смягчилось. В его глазах мелькнуло понимание и удивление. Значит, тебе было нелегко решиться провести это Рождество без матушки?
— Да. А ты мне не очень-то помогаешь. Просидел весь день, уткнувшись в бумаги из своего портфеля.
— Работа есть работа. Кроме того, я не привык, что рядом со мной кто-то находился все двадцать четыре часа в сутки.
— Грех работать в сочельник. Это особенный праздник.
— Может быть, это верно для детей, но мы-то с тобой уже взрослые, Виола.
— У меня появилась идея. — Она протянула Грею руку. — Пойдем.
— Далеко?
— Покупать рождественскую елку. Не волнуйся, в сочельник они стоят недорого.
— Думаешь, меня беспокоят деньги?
— Думаю, тебя беспокоит мысль о добывании их. И мне кажется, ты не захочешь тратиться на такую сентиментальную вещь, как елка. Так что купим ее на мои деньги.
— Мое сердце сделано не целиком изо льда, как ты наверняка считаешь. Кровь еще бежит по двум или трем артериям, — сухо заметил Грей, вставая.
Виола облачилась в желтую парку и пошла вместе с ним в гараж, где стояла взятая напрокат машина.
Они спустились по склону горы и остановились у первого попавшегося им елочного базара.
— Эти елки выращены здесь, неподалеку, — заверил их продавец. — Свежее не бывает. Пощупайте только их иголки — какие они мягкие и гибкие. Такое деревце простоит не меньше месяца.
Грей поднял бровь, но ничего не сказал. Однако Виоле абсолютно ясен был ход его мыслей. Все, что Грею нужно, это елка на день или два. Что там будет через месяц, его совершенно не волновало.
— Они восхитительны, — согласилась Виола, ее дыхание вырывалось облачками пара в морозном зимнем воздухе. Она потрогала пушистую ветку. — Любая будет чудесно смотреться рядом с камином.
— А эта не подойдет? — Грей указал на ель, искусно подкрашенную голубой краской и уже закрепленную на подставке. — Она уже совсем готова.
— Эта? На Рождество? — чуть не закричала Виола, глядя на ужасное, выглядевшее искусственным деревце. — Чем ты собираешься украшать ее? Фотографиями каких-нибудь поп-музыкантов и звездочками, вырезанными из пивных жестянок? Господи, ужас какой!
— У нее прекрасная форма, — возразил Грей. — И никто не догадается, что она голубая, после того как ты нарядишь ее.
У Виолы поникли плечи, и она стала похожа на маленькую девочку, которой только что сказали, что рождественский Санта-Клаус и пасхальный Кролик попали в авиакатастрофу, и теперь ни того, ни другого не будет на празднике.
Продавец вытащил из общей кучи серебристую ель.
— А как насчет этой? У Виолы немедленно засверкали глаза. Она в восторге захлопала в ладоши.
— О да! Это чудесно!
— Мы берем ее, — вздохнул Грей, передавая пачку банкнот в руки продавца. — Укрепите ее на подставке, пожалуйста, и положите на крышу машины, пока мы немного погуляем. Тот широко улыбнулся.
— Слушаюсь, сэр! Все будет сделано к тому времени, когда вы вернетесь.
— Сколько ты заплатил ему? — поинтересовалась Виола, когда они направлялись к магазину елочных украшений.
— Более чем достаточно. Виола оглядела стенды, заваленные игрушками, и сморщила нос.
— Мне нужна зеленая и красная фольга, ленточки, кукуруза, грецкие орехи и… и больше ничего!
— А может быть, еще вот это? — Грей держал в руке пачку мишуры.
— Ну что же, может быть. Только обещай мне, что повесишь ее где-нибудь с одного края. Терпеть не могу елки, Которые выглядят, как выставочные образцы в магазине.
— Вот уж не думал, что ты окажешься такой привередливой, — с театральным вздохом прокомментировал ее высказывания Грей.
Когда они возвращались, снег повалил с удвоенной силой, и с каждой минутой дороги становились все менее проезжими.
Едва войдя и скинув парку, Виола ураганом пронеслась по всему дому, одновременно жаря кукурузу, разыскивая ножницы и клеящую ленту и что-то тихонько напевая, пока Грей втаскивал елку и устанавливал ее в комнате.
— И что дальше? — спросил он.
— Сначала мы обернем грецкие орехи фольгой и разложим поп-корн в разноцветные пакетики, а потом повесим их на елку.
— Это без меня.
— Тогда ты, может быть, возьмешься привязывать ленточки и делать бумажные гирлянды? Грей сердито нахмурился, но Виола не пожелала сдаться.
— На-ка выпей горячего сидра со специями. Он приведет тебя в настроение, способствующее завязыванию бантиков.
— Сомневаюсь, что это поможет, — проворчал Грей, тем не менее направляясь к елке. — Я вовсе не собирался…
— Шили, послушай-ка. — Глаза Виолы сияли, что было верным признаком того, что, по крайней мере, на какое-то время она забыла о своей тоске по дому. И причиной этого была высокая, зеленая, красивая ель. — Моя любимая рождественская песенка. — Она приложила палец к губам, а из радиоприемника лились звуки «Ночи молчания». — Чудесно, не правда ли?
— Хватит. Я привязал все, что только было можно.
Грей встал, держа в руке кружку с сидром. Поп-корн дождем посыпался на пол от его резкого движения.
— Что ты делаешь?!
— Каждый служащий имеет право на перерыв в течение рабочего дня. Что ты здесь устроила? Предприятие с потогонной системой по выпуску рождественских украшений?
Он растянулся на кожаном диване перед камином. Поленья в нем разгорелись вовсю, озаряя комнату желтовато-оранжевым пламенем и постреливая искрами. Окна казались слепыми из-за стены белого снега, отделившей их от всего остального мира.
— Ты не можешь бросить все сейчас! Мы же почти закончили! — вскричала Виола, уперев руки в бока.
— Потише, дорогая. Ты начинаешь вести себя, как настоящая жена, — строго предупредил он, но в глазах его прыгали чертенята.
— Считаешь, что я к тебе придираюсь? — Виола деланно надулась.
— Я считаю, что ты все делаешь прекрасно. — Грей спустил ноги с дивана и похлопал по подушке рядом с собой. — Почему бы тебе не присесть на пару минут? Сегодня все-таки канун Рождества.
Она послушно села. Их бедра соприкоснулись, когда подушки просели под тяжестью их тел. С удовлетворенным вздохом Виола откинулась на мягкую спинку.
— Божественно!.. — И с удивлением обнаружила, что ее голова покоится на плече Грея.
Ей следовало бы отодвинуться, но сила воли покинула ее. Вместо этого Виола поудобнее устроилась на диване. Сегодня все-таки был сочельник. Может она немного отпустить тормоза, хотя бы на этот вечер?
Как выяснилось, нет. Рука Грея обняла ее за плечи, и Виола поняла, что чувства, которые он испытывает сейчас, не имеют ничего общего с ожиданием праздника. Черты его лица окаменели от напряжения и желания.
Когда он притянул ее к себе, Виола попыталась оттолкнуть его, упершись руками ему в грудь.
