особого успеха, - если это тебя так беспокоит, существует один простой способ узнать все как есть. Я спрошу капитана Шейкера о шраме, что ты видел у него на руке. Ты хочешь, чтобы я сделала это?
Я не хотел. Отчасти из-за того, что мне не хотелось, чтобы доктор Эйлин считала меня таким дураком, но отчасти (и, мне кажется, в основном) из-за того, что мне не хотелось, чтобы так думал Дэнни Шейкер. Какие бы мурашки ни бегали по моей спине, когда я впервые заметил этот багровый шрам, мне все же не верилось, чтобы тот Дэнни Шейкер, которого я знал, который один обращался со мной как с равным, и то безликое пугало, что приводило в ужас Пэдди Эндертона в его последние дни, были одним и тем же человеком.
- Ладно, не надо, - сказал я. - Не говорите капитану Шейкеру ничего. Просто очень уж Пэдди Эндертон был напуган.
Конечно, я слукавил, приписав свои собственные страхи кому-то другому. Но доктор Эйлин поверила.
- Эндертон умирал, - кивнула она, - и на совести у него было достаточно всего, чтобы верующий человек был напуган. Ладно, мне хочется забыть об этом. Если ты не против.
- Я - за.
- Значит, больше к этому не возвращаемся. Расскажи лучше, как Дункан починил двигатель. Знаешь, пожалуй, я не буду платить капитану Шейкеру за его проезд, капитан сам должен заплатить нам за то, что он у него на борту.
Я был бы рад рассказать ей про ремонт - если бы только мог. Но в машинном отделении я был слишком поглощен мыслями о руках Дэнни Шейкера, чтобы обращать внимание еще и на то, что делают с двигателем.
Боюсь, я разочаровал доктора Эйлин. Это было ясно написано у нее на лице. Она взяла меня с собой в такую даль в надежде, что от меня будет какая-то польза. Но с момента, как мы ступили на борт 'Кухулина', даже самые простые вещи, похоже, не задерживались в моей голове надолго.
И что она скажет матери, когда мы вернемся?
С отремонтированным двигателем полет 'Кухулина' протекал более гладко. Не знаю, было ли это на самом деле, или мне только казалось. Проходили дни и недели, не отличавшиеся друг от друга ни на йоту, и все на борту начали проявлять признаки нетерпения.
Конечно, наиболее волнующей была заключительная стадия полета. Мы находились на краю Лабиринта, и все знали, что при нормальной скорости космического полета нам оставались бы до нашей цели считанные часы. Но по настоянию капитана Шейкера и с согласия доктора Эйлин, мы пробирались по внешней границе Лабиринта, словно угорь по илистому дну озера Шилин.
В телескоп я видел дюжину планет, о существовании которых впервые узнал с помощью маленького компьютера Пэдди Эндертона.
Клэрин, Улла, Драмкерин, Ардскулл, Тимолин, Каллдафф, Тайрелла, Мойра... Только теперь это были не ржаво-красные или оранжевые точки дисплея, что исчезали от прикосновения пальца, но белые светящиеся шарики. Правда, издалека они вряд ли казались более реальными.
Где-то, в одном или двух днях пути, находилась наша цель: Пэддина Удача. Был ли я возбужден? Конечно, но не больше, чем доктор, Джим Свифт или Уолтер Гамильтон.
Самым странным было поведение команды 'Кухулина'. Дэнни Шейкер сам говорил нам, что его людей ни Сверхскорость, ни ее База ни капли не волнуют. И все же что-то не на шутку их взволновало. В одном из коридоров я наткнулся на Патрика О Турка и Тома Тула. Они явно говорили о чем-то шепотом, но увидев меня, мгновенно замолчали и отодвинулись друг от друга, хотя следы возбуждения на лицах скрыть не могли. И так час за часом: то и дело попадались группки людей, обсуждавших что-то приглушенными голосами. Один раз мне показалось даже, что я услышал слова 'Пэддина Удача'. Но это уж было просто невозможно. Доктор Эйлин еще ни разу не произнесла этих слов на борту 'Кухулина', даже когда объясняла, куда мы направляемся. За себя я тоже был уверен.
Атмосфера возбуждения и ожидания охватила весь корабль за исключением Дэнни Шейкера и Дункана Уэста. Шейкер был таким же спокойным, собранным и симпатичным, как обычно. Им нельзя было не восхищаться, и мои странные подозрения постепенно таяли.
Что же касается Дункана, то он прятал свои эмоции под маской беззаботности столько, сколько я его знал, - а знал я его всю свою жизнь. Он продолжал чинить то, что требовало на корабле ремонта, и в этом по мнению экипажа (за исключением обиженного Джо Мунро) добивался чудес. Казалось, то, что мы можем найти на Пэддиной Удаче, его ничуть не волновало. Ему вполне хватало сиюминутных удач, сознания того, что результатом его умения будет еще одна исправная вещь.
И вот время предположений и ожиданий кончилось. Доктору Эйлин стало известно (не знаю откуда), что в точке с выданными ею координатами находится какой-то объект. Если верить визуальным наблюдениям, это был всего-навсего маленький астероид, не больше двух километров в диаметре. Но он был именно там, где мы и надеялись его обнаружить.
Разумеется, мы ничего не знали ни о его поверхности, ни о его составе. Но это нас не беспокоило, ибо еще пара часов - и 'Кухулин' зависнет по соседству с Удачей, достаточно близко для визуального осмотра. А потом - высадка на саму планету!
Что делать потом, было решено доктором Эйлин уже давно. Дэнни Шейкер и вся его команда останутся на борту 'Кухулина'. К моему огорчению я - тоже. Доктор Эйлин сообщила мне, что обещала матери по возможности не подвергать меня риску, к которому, без сомнения, можно было отнести посадку на незнакомый астероид.
Итак, оставались Дункан Уэст, Джим Свифт, Уолтер Гамильтон и сама доктор. Они и должны были лететь на маленьком катере на Пэддину Удачу. Обследовав там все хотя бы в первом приближении, они либо вернутся на 'Кухулин', либо дадут сигнал другим присоединиться. Была еще и третья возможность, хотя о ней никто не говорил, во всяком случае в моем присутствии. Они могли не вернуться и не подать сигнала. И в этом случае решение оставалось за Дэнни Шейкером.
Вместо того, чтобы пойти в грузовой отсек проводить катер, я остался в обзорной рубке, откуда на Пэддину Удачу были нацелены самые лучшие оптические приборы наблюдения, какие мне только приходилось видеть.
Мы зависли километрах в пятидесяти от астероида - на расстоянии, которое доктор Эйлин или, что вероятнее, Дэнни Шейкер сочли безопасным для корабля. И все же мы были достаточно близко, чтобы видеть поверхность планеты. То, что я видел на экране, казалось невероятным. И вот почему.
По дороге с Эрина Дэнни Шейкер дал мне три или четыре урока, из которых я узнал много нового о Сорока Мирах и о Лабиринте в частности. Я знал, что на маленьком астероиде - а на такой я сейчас и смотрел - может быть много всего: легкие металлы, соли, вода. Даже двуокись углерода, аммиак и метан. Но все газы находятся там либо в замороженном состоянии, либо скрыты в глубине. Одной вещи не может быть у астероида - атмосферы. Сила тяготения планеток просто слишком мала, чтобы удержать газы в свободном состоянии.
И все же поверхность мира, что лежал передо мной на экранах, была размыта и затуманена чем-то, находящимся между ней и 'Кухулином'. И когда планетка оказалась между кораблем и Мэйвином, я увидел тоненькое блеклое колечко над ее поверхностью.
Точно так же с расстояния смотрелся Эрин, когда свет Мэйвина преломлялся в его атмосфере.
Только на Пэддиной Удаче никак не могло быть воздуха.
Нет, вынести это было совершенно невозможно. Я бросился из обзорной рубки на мостик корабля. Там были Дэнни Шейкер и Том Тул. Они не отрывали глаз от экрана, на котором грузовой катер медленно отходил от колонны сложенного грузового отсека.
- Что такое, Джей? - удивился Шейкер. - Я думал, ты провожаешь их.
- Я смотрел на... на астероид. - Я чуть было не выпалил 'на Пэддину Удачу'. - Я знаю, что доктор Эйлин с остальными нашими летит туда, вот мне и захотелось посмотреть, как они будут садиться. Но внешний вид планетоида показался мне странным.
- Не тебе одному, - сказал Том Тул и засмеялся.
- Мы тоже были слегка озадачены при первых наблюдениях, - признался Шейкер. - Ты имеешь в виду замутненное изображение?
