В разбираемом случае жена потеряла девственность в результате изнасилования, но вот тут-то и возникает весьма щепетильная нравственная, юридическая и религиозная дилемма.
Если это изнасилование было совершено до помолвки, то есть заключения соглашения о будущем браке, то невеста была прекрасно осведомлена о том, что не является девственницей, и попросту решила обмануть своего будущего супруга.
Но если она была изнасилована после помолвки, то есть когда она, в соответствии с еврейским законом, уже обязалась хранить верность супругу, выходит, что в момент дачи этих обязательств она говорила правду и не ее вина, а ее беда, что они были нарушены…
Однако в рассказе эта талмудическая проблема переплетается с историей об изнасилованной жене коэна – потомка первосвященника Аарона, которым, согласно Торе, запрещено жить с изнасилованной женщиной. В сущности, автор довольно подробно раскрывает все связанные с этим преступлением (возможно, как выясняется, и не совершенным) коллизии, и добавить к этому нечего.
Но вот что любопытно: если коэн, о котором идет речь в рассказе, и в самом деле не хотел разводиться с женой, то в его интересах сохранить все происшедшее в тайне. И даже после того, как выяснилось, что она забеременела то ли от него, то ли от насильника, и он захотел обратиться за советом к раввину, это тоже не должно было стать достоянием общественности. А между тем, как верно замечает Нисим, история об изнасиловании жены коэна известна едва ли не всему городу.
И это означает, вероятно, что в самой этой истории заключен некий тайный поучительный смысл, не меньший, чем в истории о разводе с женой, которая не сумела сохранить девственность до свадьбы. Но какой?!
Для того чтобы понять это, возможно, стоит вспомнить то, что Библия уподобляет взаимоотношения еврейского народа с Богом взаимоотношениям между супругами. С этой точки зрения вся история об изнасилованной жене коэна предстает в ином свете: даже если еврейский народ и в самом деле был изнасилован в духовном смысле этого слова, даже если злодеи сделали все для того, чтобы он оставил Тору и ее заповеди, Всевышний, подобно коэну из рассказа, не желает об этом слышать. И, «закрывая уши», заявляя, что Он «не верит» в это изнасилование, Бог утверждает, что брачный союз межу Ним и избранным Им народом остается в силе.
Если мы примем эту версию, то становится понятно, почему рассказ называется «Рош римон» – «головка граната». Именно так – «рош римон» – называют обычно круглые серебряные или деревянные набалдашники, надеваемые в качестве украшения на свиток Торы – материальное доказательство союза между Богом и потомками Авраама, Исаака и Иакова.
Именно так, если обратил внимание читатель, называется улица, на которой якобы живет тот самый коэн, чья жена была изнасилована.
Таким образом, вся эта история с изнасилованием вырастает в рассказе до символа подлинной любви Бога к Своему народу и, соответственно, самозабвенной, несмотря на самые трагические перипетии истории, любви и верности этого народа Своему Богу.
Пульса де-нура
О существовании каббалистического обряда-проклятия, носящего название «Пульса де-нура» широкой израильской, а затем и мировой общественности стало известно в 1995 году. Летом того года выходец из России Авигдор Эскин провел этот обряд в отношении тогдашнего премьер-министра Израиля Ицхака Рабина, о чем немедленно сообщил израильским СМИ.
Сам Эскин не скрывал, что совершил обряд «пульса де-нура» в отношении Рабина потому, что считает заключенные им соглашения с палестинцами противоречащими заповедям Бога и гибельными для Израиля. Спустя несколько месяцев после этого премьер-министр Ицхак Рабин был убит.
В 2005 году «пульса де-нура» по тем же причинам был проведен в Цфате на кладбище каббалистов в отношении премьер-министра Израиля Ариэля Шарона. Прошло еще несколько месяцев – и Ариэль Шарон впал в кому.
И убийство Рабина, и роковую болезнь Шарона многие в Израиле связывают именно с «пульса де-нура», и, таким образом, для израильского читателя этого рассказа понятно, что его действие разворачивается в наши дни, как ясно ему и то, о чем именно идет речь и что составляет предмет очередной дискуссии в уже хорошо знакомой ему синагоге «Ноам алихот».
В переводе с арамейского «пульса де-нура» означает «удар огня». Суть этого обряда состоит в прямом обращении к Небесному Суду с конкретным обвинением против того или иного человека и с требованием для него самого сурового наказания. Однако тот, кто прибегает к данному обряду, должен помнить, что «пульса де-нура» представляет собой обоюдоострый огненный меч: в случае, если обвинение является безосновательным, никакая кара на голову обвиняемого не падет. Более того – наказание, которое просил для своего врага или обидчика непосредственный организатор обряда «пульса де-нура» (а чтобы он возымел силу, в нем должны участвовать десять взрослых мужчин), обрушится на него самого.
Таким образом, «пульса де-нура» – если даже допустить, что данный обряд и в самом деле обладает реальной силой, – не может нанести никакого вреда невиновному, чистому перед Богом и людьми человеку.
Данный рассказ Шехтера является великолепной иллюстрацией к трактовке иудаизмом сущности проклятия, хотя, как обычно, одной этой темой не исчерпывается.
В сущности, весь рассказ распадается на три части.
Первая из них призвана помочь читателю на примере лжемессии Шабтая Цви и одного из величайших раввинов ХХ века Хафец Хаима понять, чем подлинный каббалист, знающий силу слова и умеющий этой силой пользоваться, отличается от проходимца, либо прибегающего к дешевым трюкам, либо черпающего свою силу из нечистого источника (о том, что подразумевается под «нечистым источником», читатель может понять, прочитав комментарии к рассказу «Бесы в синагоге»).
Вторая часть рассказа – это история Леонарды и ее мужа, показывающая, как неосторожно, в сердцах брошенное проклятие или даже просто бранное слово может, с одной стороны, возыметь силу и обрушиться на голову того человека, которому оно адресовано, а с другой – обернуться против самого проклинающего. И хотя действие этой части рассказа разворачивается относительно недавно, у еврейского читателя он вызывает множество библейских ассоциаций. К примеру, заставляет вспомнить, что, согласно великому комментатору Торы Раши, ранняя смерть жены патриарха Иакова Рахели связана с теми словами, которые бросил Иаков своему тестю Лавану в ответ на обвинение последнего, что Иаков украл его домашних божков. «У кого найдешь богов своих – жить не будет!» – говорит Иаков Лавану, не зная, что божков взяла и спрятала любимая им Рахель. И хотя Лаван не находит идолов и за кражу вроде бы некого наказывать, проклятие Иакова обладает такой силой, что Рахель умирает. И на смертном одре Иаков, в числе прочего, просит у рожденного ему Рахелью сына Иосифа прощения и за это невольное проклятие…
И, наконец, третью, важнейшую часть рассказа составляет увлекательная история о ешиботнике Ливио и полицейском Боазе. И вновь читателю, оторванному от израильских реалий, и в самом деле не так-то просто понять, о чем именно ведет речь автор.
А речь между тем идет о событиях 1982 года, оставивших весьма болезненный след в сознании израильского общества.
Дело в том, что в рамках заключенных в 1979 году между Израилем и Египтом Кемп-Дэвидских соглашений Израиль обязался в течение трех лет вернуть Египту весь Синайский полуостров, занятый израильской армией в ходе Шестидневной войны 1967 года. Однако к тому времени на территории полуострова в непосредственной близости к границе Израиля был создан целый ряд еврейских поселений, крупные туристические комплексы и удивительно красивый, цветущий город – Ямит.
Израильское общество в те годы раскололось на два лагеря. Если одни считали, что Израиль должен в обмен на мир вернуть Египту всю захваченную у него территорию до последнего сантиметра, то другие настаивали на том, что этого нельзя делать ни в коем случае. По их мнению, во-первых, Египет должен был хоть как-то расплатиться за то, что спровоцировал Шестидневную войну, блокировав израильские корабли в Красном море.
Во-вторых, речь шла о той, очень небольшой части Синайского полуострова, которая, по мнению ряда раввинистических авторитетов, является частью Эрец-Исраэль – Земли Израиля, обетованной евреям Б-гом, не подлежащую передаче неевреям ни на каких условиях. Именно в этой части Синайского полуострова и находился Ямит.
