убили солдата-кучера, после чего вышла перестрелка с преследовавшими их казаками, в результате которой один из нападавших был убит.
Эта стычка послужила сигналом. Лавки немедленно захлопнулись, конку убрали («Р.С.», 28.8.1905).
Город вновь распался на две части.
«Вся нижняя часть города за Парапетом, населенная армянами, напоминала могилу: безмолвие И тишь.» («Т.Л.», 4.9.1905).
В верхней, татарской части собирались толпами погромщики.
«В воскресенье… подле мечети на Азиатской улице собралась громадная толпа мусульманской молодежи, вооруженная берданками и револьверами. К ней держал речь какой-то фанатик в огромной чалме, и когда ораторские упражнения закончились, толпа выстроилась в четыре ряда и, полная жажды истребления, двинулась… в сторону Парапета, то есть армянской части города.
Загремели выстрелы и тотчас же стихли… появилась рота солдат и прикладами разогнала фанатиков- истребителей.» («Т. п.», 25.8.1905).
Вот как описывает корреспондент «Тифлисского листка» потрясшее его убийство знакомого пожилого армянина по прозвищу «Карапет-маляр»:
«В понедельник, 22 августа, он рискнул выйти из дому, чтобы купить для семьи хлеба, мяса и какой-нибудь зелени.
На углу Николаевской и Базарной улиц к нему подскочили два перса… Один из убийц выстрелил в упор, а другой всадил в живот бейбут.
Несчастный „Карапет-маляр“ лежал на мостовой, широко раскинув руки и уставив в небо безжизненные остеклевшиеся глаза.
В них затаился вопрос:
— За что?..
К нему порывались с потрясающими воплями жена и дочь.
Я обратился к постовому городовому с вопросом:
— Почему не уберут труп?
— Без распоряжений начальства нельзя убирать.» («Т. Л.», 4.9.1905).
22 августа в Баку пытались прорваться сельские татары; однако высланные против них сотня казаков, рота пехоты и одно орудие легко рассеяли огромную, с ног до головы вооруженную толпу («Т. Л.», 4.9.1905).
Затем произошло неожиданное: войдя во вкус и разъяренные тем, что им не дают полной воли, татары — такие смирные, лояльные татары — забыв о недавнем «русофильстве» — начали стрелять в войска.
Стреляли с крыш, с балконов, из окон.
22 августа был отдан приказ по бакинскому гарнизону: «чтобы при выстрелах из какого-нибудь дома немедленно ответить выстрелами по окну или балкону, откуда произведен выстрел, ввести в дом нижних чинов и захватить стрелявших» («Т. Л.», 28.8.1905).
Однако все армянское население было на этот раз сосредоточено в армянских кварталах, где организовало самооборону.
Получив отпор в городе, татары перенесли основной удар на промыслы. Генерал Фаддеев получил телеграмму от промысловой администрации: «На промыслах тревожно. Вооруженные татары собираются на улицах толпами, наши промысловые татары ушли к ним». Генерал телеграфировал в ответ: «На промыслах войска достаточно, приказы отданы решительные, татар рассеют раньше, чем они дойдут до промыслов». («Р.С.», 28.8.1905).
Тем временем жители окружающих сел, у самих татар известные как отчаянные подонки и головорезы, и татарские рабочие, давно рассорившиеся с другими национальностями на промыслах, напали на Балаханы. Армянских рабочих было больше, все они были вооружены и могли бы отбить нападение; но татары ворвались с факелами и начали поджигать вышки, рабочие казармы, лавки… Вскоре Балаханы были охвачены пламенем. 2 тысячи рабочих, собравшись в круг и поместив в середину женщин и детей, отступили к зданиям Совета съезда нефтепромышленников и промысловой больницы и засели там («Т.Л.», 11.9.1905).
Целый день с промыслов звонили по телефону в город, умоляли о помощи. Приехали три казака, покрутились и ускакали обратно («С.О.», 6.9.1905).
Только на следующий день подошли войска с орудием.
О дальнейшем представители промысловой администрации рассказывали корреспонденту «Тифлисского листка» так:
«Группа рабочих-армян дала залп в сторону двух татар, подвозивших бочки с нефтью к западной стене больничного двора.
Солдаты и казаки, не разобравшись в чем дело, принялись палить из ружей, а потом выстрелили из пушки…
— Убили кого-нибудь?
— Нет, только больных переполошили. Но потом предложили всем отправиться на вокзал и начали отбирать оружие.
— А татар обезоружили?
— Как их обезоружить, когда они рассыпались по всем промыслам?! Их много, более шести тысяч, а войск мало…» («Т. Л.», 11.9.1905).
К событиям в Баку: общий вид пожара на нефтяных промыслах
Фотография из иллюстрированного приложения к газете «Московский листок», №№ 71–72, 1905 г. Фоторепродукция Григория Алексаняна.
Тут не упомянуто, что казаки, ведя армян на станцию, окружили их и дали несколько залпов из ружей — холостых, чтобы «попугать». Женщины в ужасе бросились в ближайшие постройки, но их вытолкали русские рабочие. Затем толпу несколько часов продержали на станции: «Голодные, перепуганные, стояли служащие со своими семьями под сильным ветром, наносившим на них тучи песку. Проходили поезда. Все бросались к ним, но отступали перед ударами прикладов солдатских ружей и казацких нагаек». Уехали только последним, 4-м поездом («С.О.», 6.9.1905).
Из пушек были обстреляны и больница, и здание совета съезда нефтепромышленников. Как оказалось, приказ дал полковник Одишелидзе, утверждавший, будто армяне стреляли по войскам. Доктор больницы Шейнин указывал впоследствии наместнику, что армяне не стреляли и не могли стрелять, так как на войска была вся их надежда! Воронцов отдал Одишелидзе под следствие («Т.Л», 13.9.1905). Было ли это действительно ошибкой, или, скорее, полковник не мог отказать себе в удовольствии пальнуть по «армяшкам»?
«— Три дня Балаханы, Забрат, Раманы напоминали ад: озверевшая толпа била, грабила, расстреливала, жгла. Некоторых русских щадили. Других истребляли так же, как и армян. Раненых швыряли в горящие мазутные ямы или дорезывали. Подле промыслов Манташева окружили безоружную толпу человек в 30 и всех искрошили кинжалами и бейбутами. В Раманах замучили, перестреляли, сожгли более 300 человек…
— Сколько же убитых и раненых?
— Теперь трудно определить. Много погибло в огне. По приблизительному подсчету, убито человек 300–400, а ранено около 700.
— Всех или только армян?
— Всех. Татарам сильно навредила картечь… На третий день доставили из города еще два орудия и принялись палить в толпы татар и персов. А так как они держались густыми кучами, то им влетело. Человек до 300 избили картечью.» («Т.Л.», 11.9.1905).
На промыслах Манташева в Биби-Эйбате тысячи рабочих были несколько дней осаждены в рабочих казармах, без пищи и воды (водопровод повредили татары). Там же человек 200 татар ворвались на завод Арефьева и потребовали у русских выдать армян. Русские отвечали, что все армяне ушли; но сторож-лезгин заявил, что русские прячут армян на заводе. Тогда татары пригрозили вырезать русских, и рабочие по одному начали выдавать армян. Сторож зорко следил, считал выдаваемых и если видел, что кого-то хотят скрыть, называл фамилию. Выдали всех. «Тогда татары принялись их убивать — не просто убивать, а резать
