Несколько минут назад Клей настолько размечтался, что решил – это дело может способствовать его карьере. Но после того, как Уэс, исполнив свой номер, засунул руки в карманы, почти равнодушно спросил:
– Как прошел допрос?
– Замечательно, – ответил детектив. – Парень признался, что был в доме убитой. Выпил с ней виски. Сказал, что ему стало плохо, поэтому он поднялся, хотел уйти, но свалился на кофейный столик. Порезался об осколки кружки, потому там его кровь и отпечатки пальцев. Заявил, что сразу после падения потерпевшая вытолкала его за дверь. Но с другой стороны, признался, что мог бы ее убить, а потом и не вспомнил бы. – Последняя фраза приковала внимание Клея. Уэс перестал казаться ему недоумком.
– Он так и сказал, что мог бы ее убить, а потом и не вспомнил бы?
– Да.
– Вы его арестовали?
– Нет, отпустил домой.
– Что?
– Во время допроса в участок явилась его мать, – вступил в разговор Дел. – Сначала попросила, чтобы ей позволили присутствовать при беседе с сыном, а затем потребовала прекратить допрос. Я объяснил ей, что это невозможно, но она вправе нанять адвоката. Через несколько минут нам позвонил Остин Ривз и потребовал, чтобы мы прекратили допрос.
– Остин Ривз? Тот, что занимается завещаниями?
– Именно, – кивнул Уэс. – Еще он обычно выпивает в баре гостиницы «Бэсс-Крик». Мы решили, что, когда матери задержанного срочно потребовался адвокат, она позвонила ему, потому что больше никого не знает.
Клей на мгновение задумался. Остин Ривз скорее всего стал временным спасательным кругом. Эти люди до безобразия бедны и, вероятно, не в силах нанять адвоката, специализирующегося на уголовном праве. А посему им придется довольствоваться государственным защитником, стариной Чарли Петерсоном. Полагаться на защиту Петерсона в подобном деле – все равно что играть в русскую рулетку с полностью заряженным барабаном. Клей улыбнулся – впервые за этот день.
– Кровь взяли? – спросил он.
– Да. Но результат получим через несколько дней. В понедельник или во вторник. И еще: у него есть нож с зазубренным лезвием.
– Не уловил вашей мысли.
– Коронер сообщил, что резаная рана нанесена ножом, который имеет на лезвии маленькие зубчики. Парень признался, что у него есть именно такой. Даже указал, где он хранится.
Клей рассмеялся:
– Он в самом деле тупой?
– Как пробка. – Все трое хмыкнули.
– Дождитесь результатов анализа крови и берите его. И пригласите вашу знакомую журналистку. Как ее зовут?
– Пэм Брейди.
– Вот именно. Пусть поместит на первой полосе фотографию парня, чтобы свидетели запомнили, на кого указать на опознании. – Мужчины снова рассмеялись. Но смех получился невеселый, поскольку все понимали – в этом деле, словно невидимый Белый Кролик,[8] прячется очень большая проблема. И Клей чувствовал, что пора о ней поговорить.
– Дел, вы можете на секунду оставить нас одних? – Клей проводил его до двери и плотно закрыл створку. Когда они остались одни, он придвинул стул к Уэсу: – Насколько вы уверены, что убил именно этот парень?
– На все сто, – ответил детектив. – Он был на месте преступления. Потом его тошнило на улице. Этот парень – тот, кто нам нужен. Я считаю, преступление не было спланировано заранее, но совершил его именно он. Скорее всего взбесился, потому что она ему отказала. – С этого момента Клей начал интересоваться деталями.
– Расскажите мне об этой Люси Очоа.
– Сезонная работница. Приезжала сюда много лет подряд. Была замужем. Развелась. Очень вольного нрава. Соседи говорят, что она постоянно водила к себе мужчин. Но в округе не замечали, чтобы наш подозреваемый раньше у нее бывал.
– Но вы все-таки считаете, что преступление совершил именно он?
– Да.
Клею требовалось выяснить точку зрения детектива, только после этого он мог продолжить беседу. Клей был мастером интриги. Наверное, это единственное, что он умел делать хорошо, – передалось по наследству. И хотя сидящий перед ним толстяк ни разу ему не помог, за десять лет прокурор научился читать его, словно открытую книгу. В жизни Уэса Брюма не было оттенков – только белое и черное, как брюки и рубашка, которые он носил. Когда жена после рождения второго ребенка решила вернуться на работу, он от нее ушел, поскольку считал, что место женщины дома. Все очень просто.
– Следов изнасилования не обнаружено? – спросил Клей, хотя заранее знал ответ.
– Нет.
– Вы понимаете, как защитник в суде может использовать факт наличия двух типов крови? – Он словно помахал красной тряпкой перед быком. Уэсли Брюм ненавидел защитников. Они подтасовывали факты и свидетельские показания и учили своих клиентов лгать. Шли на все, что угодно, только бы выиграть процесс, хотя зачастую это означало освобождение из-под стражи преступника. В его ушах прямо-таки зазвучало, как один из подобных умников, будь они неладны, заявляет на суде, что убийство совершил «некий призрачный любовник», а его подзащитный просто заглянул на чашку чаю и совершенно ни при чем. Уэс побагровел. Он не мог взять в толк, почему конституция гарантирует одним подонкам право, чтобы их защищали другие подонки – адвокаты.
– Понимаю. – Это все, что он ответил, но Клей уловил настроение. Пора бить по мячу. Но очень аккуратно.
– Предположим, – начал он, – группа крови подозреваемого будет соответствовать той, что обнаружена на ковре и осколках стекла, что вполне вероятно, исходя из того, что он вам сказал. Вы меня слушаете?
– Да.
– Предположим далее, что на основе имеющихся улик мы устанавливаем, что насилия не было. Следовательно, потерпевшая имела половую связь ранее в тот же вечер. Согласны, Уэс?
Клей понял, что детектив об этом не задумывался, но теперь с его помощью…
Уэс опять кивнул, но не с такой уверенностью.
– В таком случае мы вправе вовсе не принимать во внимание данные анализа спермы. Так? – Уэс согласился. Блестящая мысль. Раз не было изнасилования, следовательно, нет оснований говорить о сперме и давать присяжным повод для всякой ерунды вроде «обоснованного сомнения».[9] Вполне возможно, что такую потаскуху, как Люси Очоа, мог трахнуть кто-то еще до того, как к ней заявился Руди.
– Согласен, – кивнул полицейский.
– Отлично. Но мы должны об этом помалкивать. Вы можете поклясться, что Дел будет держать язык за зубами?
– Не вопрос. А как насчет коронера?
– Гарри Татхилла? Не тревожьтесь. Я его беру на себя.
Поскольку они официально вступили в сговор, Клей решил обсудить организационные вопросы.
– Откройте еще одно дело об изнасиловании.
– А если просто похерить результаты анализа спермы?
– Слишком рискованно. – Клей знал, что коронер никогда бы не пошел на то, чтобы уничтожить улику, но Кряхтелке об этом не стал говорить. – Если вопрос о сперме всплывет, мы объясним свою позицию. Уничтожение вещественной улики выглядело бы слишком некрасиво.
– Но как мы можем заводить дело об изнасиловании, если считаем, что никакого изнасилования не
