– Маша, так положено. Подожди немного, приедет отец и со всем разберётся. Он найдёт тебе лучшего адвоката.
– Адвоката?! А зачем он мне нужен?
– Возможно, тебя будут подозревать.
– Меня? В чём?!
– Я сказал: возможно. Сама знаешь, какие бывают следаки. Если тебя спросят, чем вы с Вадимом занимались у реки, скажешь, что приехали покупаться. Смотри, не ляпни ничего лишнего.
Допрос, на моё счастье, оказался простой формальностью: фамилия, имя, отчество, место рождения и место жительства, цель приезда в Москву… Более серьёзные вопросы были оставлены на потом.
Мы с Толиком сидели в моём номере и вяло потягивали виски. Глядя на вещи Вадима, то и дело попадавшиеся на глаза, я с трудом сдерживала рыдания.
– Маш, что же произошло? – наконец спросил Толик.
– Не знаю. Кто-то выстрелил Вадиму в голову.
– Но кто?
– Я не видела никого. Только выстрелы слышала, вернее, не выстрелы, а какие-то щелчки. Я не понимаю, почему меня не убили? Почему? Почему? Почему? – Бокал полетел в стену и разбился вдребезги. На стене осталось мокрое пятно.
– Маша, успокойся. – Толик погладил меня по трясущемуся плечу. – Сейчас приедет твой папа, и всё будет нормально.
– Что будет нормально?!
– Ну, всё…
– Что всё, если Вадима уже не вернёшь?!
– Неужели ты так сильно его любила?
– Тебе-то какая разница?! Он был отличным парнем, а теперь его нет!
Толик достал из бара новый бокал, наполнил его виски и придвинул поближе ко мне.
– Маш, выпей ещё. Тебе успокоиться надо.
Кивнув, я сделала большой глоток и, закашлявшись, уткнулась Толику в грудь.
– Маш, ты вся в крови, – тяжело задышал он. – И платье, и руки, и лицо. Может, помоешься? Отец ужаснётся, если увидит тебя в таком виде.
Я опустила голову и, едва отрывая ноги от пола, шаркая, как древняя старуха, медленно побрела в ванную.
Включив горячую воду, села на бортик и закрыла глаза.
Шевелиться не хотелось. Совсем.
Хотелось есть, как всегда, и… поскорее увидеть папу.
– Маша, ты что? – В ванную зашёл Толик. – Вода перельётся!
Закрыв кран, он заставил меня встать и принялся раздевать. Снял платье, похожее теперь на грязную рваную тряпку, расстегнул бюстгальтер, стянул трусики, провёл тыльной стороной ладони по моей груди, помедлил немного и, подняв на руки, посадил в ванну. Взял мочалку, намылил её и стал тереть осторожно – руки, плечи, живот.
Я испытывала к нему отвращение, но возмутиться, оттолкнуть от себя этого негодяя не находила сил. Танечка, Танька, ведь это он, он убил тебя, он, он, он…
– Посмотри, даже вода стала красной.
Голос Толика вернул меня к действительности.
– Это кровь Вадима, – равнодушно ответила я.
– Маш, давай выбросим твою одежду. Зачем тебе лишние следы?
– Ты к чему это говоришь? – насторожилась я.
– Да так, на всякий случай.
– Может, ты хочешь сказать, что это я убила Вадима?
– Я такого не говорил…
– Но ты на это намекнул.
– Тебе показалось.
– Не ври! Я не убивала Вадима. Он не сделал мне ничего плохого!
– Маша, ну что на тебя нашло! Ведь я тебя ни в чём не подозреваю.
– Нет, подозреваешь! Просто не говоришь вслух.
– Ты хочешь сказать, что умеешь читать чужие мысли?
– Умею! Я вообще тебя насквозь вижу!
Толик достал из шкафчика махровое полотенце и поманил меня к себе.
– Машенька, тебе нельзя нервничать.
– Можно!
– Нельзя.
– Не надо делать из меня больную! Я совершенно здорова!
– Иди ко мне. Возьми полотенце. Никто не посмеет бросить в тебя камень. Ты не могла убить своего жениха.
Я вылезла из ванны и закуталась в полотенце.
– Ну, отошла? На вот тебе халат. Скоро приедет отец с ребятами, так что тебе лучше одеться.
Случайно опустив глаза, я увидела, что Толик находится в полной боевой готовности. Мощный член до отказа натянул плотную материю брюк.
Не желая испытывать его терпение, я моментально накинула халат.
– Маша, а ты красивая, – краснея, сказал Толик. – Даже не верится, что тебя по кусочкам восстановили.
– Тебя это не касается.
– Ты на меня обиделась?
– Толик, я давно разучилась обижаться…
Громкий стук в дверь оборвал меня на полуслове.
Я выскочила из ванной и нос к носу столкнулась с отцом. За его спиной маячили охранники, целая толпа.
– Машенька, успокойся, всё позади. Мама тоже хотела приехать. Но я оставил её дома.
Взмахом руки отец приказал своим молодчикам немедленно удалиться за дверь. Следом за ними вышел и Толик. Я села с отцом на диван и прижалась к его плечу.
– Папа, я не видела, кто убил Вадима. В него стреляли из-за деревьев…
– Ничего, доченька, главное, что ты осталась жива. Мама как чувствовала, когда не хотела отпускать тебя в эту грёбаную Москву. Она не пережила бы твоей смерти.
– Папа, я нашла человека, который посадил меня на иглу, а затем отправил в Грецию с наркотиками.
– Кто он? – сузив глаза, выдохнул отец. – Я убью этого подонка!
– Его убил Вадим, папа. Он спас мне жизнь.
Опустив кое-какие подробности из своего прошлого, я рассказала отцу о встрече с Заком и о том, чем она закончилась. Отец слушал меня очень внимательно, не перебивая и не спрашивая ни о чём.
– Вадим отнёс труп в воду, а потом кто-то стрельнул ему в затылок…
– Но кто?!
– Папа, я не знаю. Даже предположить не могу.
– Вадим парень рисковый. Может, насолил кому здесь, в Москве. Ладно, дочка, главное, что с тобой ничего не произошло.
Курносый веснушчатый следователь, не москвич явно («хекал» он нещадно), в помятом кургузом пиджачке неопределённого цвета и грязноватой рубашке, застёгнутой на все пуговицы (где только нашли такого олуха!), беседовавший со мной в присутствии Виталия Ивановича, задавал дежурные вопросы: «Фамилия, имя, отчество?» – Я ответила без запинки, выучила уже. «Год рождения?» – Тут я уже замялась, но папа ответил быстро: «Семьдесят седьмой». – «В каких отношениях вы состояли с убитым?» – «Он был моим женихом». – «Что вы делали ночью на берегу реки?» – «Занимались любовью». Следователь
