– Не судьба, значит. – Я понимающе пожала плечами и с наигранным испугом посмотрела на часы: – Ребята, я тороплюсь. Мой супруг свои вопросы решает, а я свои. Так что давайте разойдемся с миром, и дело с концом.
Браток почесал нос, затем поднял голову и посмотрел на любопытную бабку, которая еще больше перевалилась через перила и, раскрыв рот, ловила каждое наше слово.
– Мать, ты смотри, осторожно. Ты так не упадешь?
– Нет, сынок. Я крепко держусь на ногах.
– Смотри, а то равновесие не удержишь!
– Удержу, сынок, удержу.
– Мать, ты чо видела-то?
– Я видела, что не было у нее никакого телевизора, а плед сам шел! – радостно крикнула бабулька. Видимо, сознание того, что она принимает непосредственное участие в разборках, придало ей решимости, и ее понесло так, что она уже просто не могла остановиться.
– Сынок, я все видела, все слышала и все тебе расскажу! Этот плед оказался с ногами, и он шел сам. А из-под пледа виднелись мужские ботинки, так что я просто уверена, что она пледом какого-то мужчину накрыла, для того чтобы я его не увидела. И засунула она его не на заднее сиденье автомобиля, а в багажник! Затолкала, как непонятно кого. Разве живых людей возят в багажниках?! Он там калачиком свернулся, а она его пледом накрыла. А еще, видать, этот мужчина сам идти не мог, потому что даже под пледом было видно, что он всем телом просто повис на ней. Не могу сказать почему. Может, ему плохо было, может, еще чего, а может, он инвалид какой… Но то, что он немощный был, тут уж никакого сомнения. И вообще, эта девушка странная какая-то. Она когда к дому подъехала, огляделась и несколько раз просила меня с балкона уйти. Я, понятное дело, не соглашалась. Почему я должна с собственного балкона уходить?! Видать, боялась она, что я увижу человека, которого она пледом накроет и в багажник засунет… Когда она свою машину подогнала прямо к подъезду, я сразу почувствовала неладное. Уж больно она суетилась. Просто места себе не находила. Извелась прямо вся. Сначала она мне денег предлагала за то, чтобы я с балкона ушла, а затем, когда поняла, что я никуда не уйду, грубостей всяких наговорила.
Браток не выдержал и взмахом руки показал готовой свалиться старушке, что рассказ ее более чем исчерпывающий.
– Мать, я все понял. Молодец, мать, стой на посту и дальше и не теряй бдительность. Значит, говоришь, это был не телевизор, а непонятный мужик, накрытый пледом?
– Не телевизор, сынок. Не телевизор. Я сама мужские ботинки видела, и большого такого размера. Грязные такие ботинки, запачканные…
Без лишних церемоний браток попытался оттолкнуть меня от багажника, но, поняв, что я так просто не сдаюсь, покраснел от злости:
– А ну-ка, покажи, кто у тебя там в багажнике калачиком лежит?! Кого ты там прячешь?!
– Не покажу, – упрямо замотала я головой. – Кого хочу, того и прячу. Это личное дело каждого. Моя машина, мой багажник, что хочу, то и делаю. Может, у меня там таких калачиков миллион?!
А затем произошло то, чего я совсем не ожидала и к чему совершенно не была готова. Браток полез в карман и достал оттуда небольшой пистолет.
– А ну-ка, отошла от машины! Мне нужно посмотреть, что там внутри. Подруга, тут никто не шутит. Тут все очень даже серьезно.
Я посмотрела на пистолет и почувствовала, как на моей спине выступил холодный пот. Затем беглым взглядом окинула двор, отметила про себя, что бригада строителей уже вернулась с обеда, и вдруг подумала о том, что застрелить меня средь бела дня во дворе, где полно народа, было бы просто-таки редкой глупостью. А еще… Еще я подумала о том, как это жутко и невыносимо – оказывать сопротивление, когда на тебя наставлено дуло пистолета. В том, что эти люди не шутят, я, конечно же, не сомневалась; потому что на их лицах не было даже какого-то малейшего намека на улыбку.
– Ребята, поехали к Ворону.
– Чего?! – не понял меня браток с пистолетом.
– Поехали к моему мужу. Он сидит в кафе. Он звонил мне совсем недавно. Я знаю, что вчера на него было совершено покушение. Я присутствовала при этом. Я видела все своими глазами. После этого мы поехали к нему домой и провели эту ночь вместе. Если вы думаете, что в моем багажнике лежит человек, который имеет хоть какое-то отношение к вчерашнему покушению, то вы глубоко заблуждаетесь. Я не хочу объяснять, что это за человек и почему он лежит в моем багажнике. Я готова объяснить это только моему мужу.
Браток с пистолетом тут же сунул оружие в карман и посмотрел на своих товарищей:
– Пацаны, а баба-то ведь в курсе всего. Давайте и в самом деле к шефу проедем. Объясним ему, что мы не отвлекаем его по пустякам, просто не у каждой бабы хватит смелости и наглости женой шефа представиться. Одно из двух: или у нее тараканы в голове, или она правду говорит. Надо бы поехать и все выяснить.
На этом мы и порешили. Я села за руль своего автомобиля и покатила следом за зеленой иномаркой объездной дорогой к кафе. Петька громко стонал – ему стало еще хуже. Меня всю трясло, и я с трудом сдерживала себя от того, чтобы не наехать на какого-нибудь пешехода или не врезаться в дерево.
– Тань, долго еще до Люськи-то?
– Не знаю, – уже совсем неуверенно ответила я. – Петь, а может, я все же «скорую» вызову? Зачем так рисковать? «Скорая» подъедет прямо к моей машине, переложит тебя на носилки и увезет в больницу. Не будут же тебя люди Ворона прямо в «скорой» стрелять.
– В «скорой» не будут, а в больнице точно застрелят.
– Так «скорая» тебе хоть какую то помощь окажет!
– А зачем мне оказывать помощь, если меня потом убьют?! Тань, отвези меня к Люське. Спрячь меня, пожалуйста, поскорее. Иначе мне просто не жить.
– Именно это я и пытаюсь сделать. Ну, Петька, ты вляпался!
– Тань, а мы сейчас куда едем?
– К Ворону.
– А может, разворачиваем машину – и по газам? У тебя джип сверхскоростной. Нас черта с два кто догонит!
– Петь, легко тебе говорить… Даже если мы по газам дадим, Ворон прекрасно знает, где я живу, и пошлет своих людей ко мне домой. Там нас с тобой и замочат. Да и не только нас с тобой. Еще и Люську с раненым как свидетелей уберут.
– Ты считаешь, что Ворон может тебя убить?
– А почему бы нет?! Ворон все может. Он личность непредсказуемая.
– И за кого ты только выходишь замуж…
– А ты как думаешь? По-твоему, он нормально отнесется к тому, что я укрываю человека, который хотел его убить?! Он расценит это как предательство. А предательство Ворон вряд ли прощает. Если бы он прощал предательство, то он никогда бы не был тем, кем стал сейчас.
– Так что ж теперь будет? – Мне показалось, что из багажника послышался всхлип.
– Петь, только не реви. Ты вляпался, а я должна расхлебывать… Я и сама не знаю, что будет. Не знаю…
– Тань, я тебя умоляю… Ты меня только на растерзание Ворону не отдавай. Я тебя прошу… Танечка, я так жить хочу. Ты даже не представляешь, как я хочу жить.
– Еще бы! Умереть только дурак хочет! Мы все хотим жить!
– Таня, я так хочу жить… – совершенно не слушал меня Петька. – Господи, как же я хочу жить…
– Петь, ты только не реви. Я тебя Ворону не отдам. Только через мой труп. Я сейчас из машины выйду, грудью багажник закрою, и все. Его откроют только в том случае, если меня застрелят.
Подъехав к кафе, я припарковала машину и обратила внимание на то, что Петька затаился и не произносит ни слова.
– Петь, ты меня слышишь? Ты слышишь, что я сказала? Я тебя Ворону не отдам. Я тебя обязательно к жене привезу, чего бы мне это ни стоило.
Петька по-прежнему молчал.
