– Эти сволочи взорвали Димыча и еще троих наших людей прямо у высотки, – донеслось до меня. – Заряд, по всей видимости, был очень мощный. От джипа остался искореженный кусок железа и больше ничего. Две машины, припаркованные рядом с ним, задело. Взрыв был направленный. Эти сволочи грамотно заложили заряд. Ну ничего, мы им устроим! Мы в долгу не останемся. Отыграемся по полной форме! Ну ладно, до связи.
Подумав, что прятаться нет смысла, я решила пройти в комнату. Мужчина с интересом посмотрел на меня. «Наверное, это папик, – мелькнуло в голове. – Танька похожа на него как две капли воды. Те же черты, тот же властный взгляд...»
Поравнявшись с незнакомцем, я прижала к груди телогрейку и растерянно произнесла:
– Здравствуйте, кажется, я заблудилась. Вы не подскажете, где можно найти Таню?
– Ты Даша?
– Да.
– Очень приятно. А я Танин папа. Она мне много про тебя рассказывала. – Мужчина взял мою руку и поднес к губам.
Вздрогнув, я выронила телогрейку. Мужчина наклонился, чтобы поднять ее, и уперся взглядом в мои кеды. От стыда мне хотелось провалиться сквозь землю.
– Пойдем, – улыбнулся он. – Я отведу тебя к Тане. Ты не против, что я сразу перешел с тобой на «ты»?
– Конечно!
– Просто я не люблю никаких официальностей. Меня зовут Григорий Давидович.
Мы дошли до конца коридора и зашли в огромную гостиную. Танька сидела в кресле-качалке и потягивала коктейль. На ней были обтягивающие джинсы и легкая кофточка. Увидев меня, она побледнела:
– Дашка, ну что ты так вырядилась! Я же повесила банный халат!
– Да неудобно как-то... Он такой чистый, – замялась я. – Мне и в своих шмотках нормально.
– Вот еще! Мы их сегодня ночью в камине спалим. Пойдем, я тебя переодену.
– Тань, да ладно, – буркнула я.
– Папик, ты только посмотри! Она говорит: халат чистый, – а ты что, грязная, что ли? Ты чем в ванне два часа занималась?!
– Мылась.
– Пошли, горе мое!
– Девочки, только недолго. – Григорий Давидович посмотрел на часы. – Скоро приедут гости. Спускайтесь сразу в банкетный зал.
В коридоре я дернула Таньку за руку и испуганно прошептала:
– Танька, какие гости? Какой банкетный зал?
– Гости как гости. Приедут наши друзья и родственники. А банкетный зал находится на первом этаже. Папа хочет накрыть стол в честь твоего освобождения.
– Зачем все это? – расширила я глаза.
– Дашенька, ты спасла мне жизнь. Если бы не ты, то меня задушили бы в ту страшную ночь. Я обязана тебе. Папик умеет благодарить тех, кто делает добро для его дочери. Не забывай, что ты моя подруга и мы с тобой съели не один пуд соли. Могу я тебя достойно встретить или нет?
– Танька, не знаю. Не нравится мне все это.
– Что именно?
– Я не могу так быстро перестроиться. Мне кажется, что все это происходит не со мной, что я по- прежнему нахожусь в колонии. Я благодарна тебе за все, но я ничего не могу с собой поделать.
Танька крепко меня обняла и вытерла слезы.
– Это пройдет. У меня тоже так было. Успокойся, Дашенька, прошу тебя. Да выброси ты эту чертову телогрейку! Что ты с ней носишься как с писаной торбой?!
– Не могу, – вздохнула я. – А вдруг за мной придут. Вдруг увезут обратно, а без телогрейки на зоне труба, сама знаешь.
– Никто за тобой не придет! Никуда тебя не заберут! Тебе эта телогрейка больше никогда в жизни не пригодится. Дай ее мне.
Я протянула Таньке телогрейку и опустила глаза. Еще немного, и у меня начнется истерика.
– Она хорошая, новая, – бессвязно шептала я. – Если за мной придут и отправят по этапу, то без телогрейки я пропаду, замерзну...
Танька кинула телогрейку на пол и посмотрела на мои кеды.
– И это говно тоже снимай, – устало произнесла она.
– Они, конечно, дырявые, свое уже отходили, – продолжала шептать я. – У меня ботиночки были войлочные, хорошие, теплые, – забрали, гады. Я столько времени на фабрике за «спасибо» отпахала, столько дерьмовых халатов понашила, на ботиночки себе не заработала. Обидно, Танька!
– Я уже тысячу раз слышала и про твои дерьмовые ботиночки, и про дырявые кеды. Снимай эту гадость как можно скорее.
