почувствовал полное безразличие ко всему происходящему. Его душа, минуту назад наполненная страхом и беспокойством, словно вырвалась из тесной клетки и спокойно смотрела на все со стороны.
Тут его нога нащупала крупный валун, и он с трудом перевел дух.
Лемис понял, что на камнях лучше подолгу не стоять, и проворно стал продвигаться дальше.
Последний отрезок пути он уже не запомнил — все было как во сне. Когда Лемис вылез наверх, обхватив ствол наклоненного дерева, ноги его так дрожали, что он понял: он не пройдет ни шага.
'Ну, и что же дальше? — спросил он сам себя, глядя в черноту леса. — Даже если бы ты сейчас мог быстро бегать, куда бы ты пошел?
И Лемис с ужасом понял, что он даже не знает, где живет Олесс.
Он без сил рухнул под дерево. Вокруг чернел незнакомый малоприветливый лес, в котором наверняка было полным-полно диких зверей. Холмовик вспомнил, что у них в городке говорили про этот лес, и ему стало так плохо, как никогда еще в жизни не было. Поначалу, ему казалось он отчетливо слышит ухающий где-то поблизости огромный барабан, потом до него дошло, что это бешено колотится его сердце, а во рту такое неприятное ощущение, как будто он проглотил пригоршню бабочек.
Парень сидел, прижавшись к стволу дерева, и смотрел на звезды, как будто видел их в первый раз — и незнакомое приятное чувство нежным теплом вспыхнуло внутри него.
'Что-то похожее я чувствовал, когда был совсем маленьким', - подумал Лемис, глядя на знакомые созвездия, расплывающиеся от слез. Он даже не заметил, что заплакал, слезы безостановочно текли по его щекам. Отец всегда его ругал за слезы, и постепенно Лемис привык обходиться без них вообще, ведь сильные мужчины так себя не ведут. А теперь он понял, что не в силах сдерживать чувства. Холмовик, свернувшись калачиком под деревом, плакал в три ручья, и на душе его становилось все легче и легче. Лес, еще недавно казавшийся таким враждебным, постепенно превращался в лучшего друга. Сосна, под которой он сидел, словно гладила его по голове своей мохнатой веткой. Лемис тоже погладил ее по стволу. Пальцы медленно скользили по шершавой коре, иголки веток мягко касались его мокрых щек. Парень обхватил дерево руками и заплакал еще сильней.
Тут неожиданно верхушки деревьев залил серебристый свет.
Лемис вскочил на ноги, решив, что это фейерверк, и гадая про себя, почему же он такой бесшумный. Однако вместо праздничных ракет и петард он увидел небольшую крылатую лань, приземлившуюся прямо перед ним.
Лань, сверкая и переливаясь серебряным светом, подошла к Лемису и ткнулась мордой ему в бок. Парень остолбенело уставился на нее и ущипнул себя за руку. Он нерешительно погладил лань, заметив, что к ее рогам шелковой веревкой привязана бутылка с какой-то белой жидкостью. Внезапно он ощутил такую жажду, что, не раздумывая, снял бутылочку и залпом ее осушил. Это было молоко с каким-то необычным цветочным привкусом. Лемис с восхищением подумал, что ничего вкуснее он в своей жизни не пробовал.
— Слушай, а может, ты тот самый Аврис из сказок древесников? Значит, ты на самом деле существуешь? — вдруг догадался Лемис и расхохотался во все горло. — Ну, если так, дружище, то ты должен меня покатать.
Он ласково поцеловал лань и залез ей на спину. Лань легко разбежалась, взмахнула крыльями и взлетела над лесом.
Лемис судорожно вцепился в рожки, прижавшись изо всех сил к Аврису. Ветер свистел у него в ушах. Наконец он открыл глаза и посмотрел вниз. Они летели над верхушками деревьев, то снижаясь, то поднимаясь вновь.
— Вот это да! Я совсем не боюсь! — Душа Лемиса пела от восторга. Он разогнулся и сел прямо. — Мне не страшно! — повторил он, глядя на проносящиеся под ними деревья.
Тут впереди показались огни, и он услышал звуки музыки. Аврис стал снижаться и сел среди кустов шиповника, недалеко от центральной тропы. Лемис слез на землю и обнял лань за шею.
— Спасибо тебе, дружище! — холмовик с благодарностью посмотрел на крылатую лань. Аврис кивнул и, развернувшись, поскакал на восток.
Лемис улыбнулся, прислушиваясь к музыке, и уверенно пошел в сторону центральной тропы.
** ** ** ** **
Роффи с Греллем стояли в очереди за грюлями. Перед ними стояла стайка девочек-ливнасих, каждую минуту взрывающаяся хохотом. У многих из них волосы украшали разноцветные ленточки торкса, пестря в вечернем свете подобно фейерверку.
— Я на минутку отойду… — прошептал Грелль на ухо Роффи и скрылся в шумной толпе.
Роффи поежилась от вечернего холода и спрятала руки в полах плаща.
'Мне это все только снится… — подумала она, озираясь вокруг. Рядом с ней взорвалась хлопушка, выведя ее из состояния странного оцепенения.
Еще неделю назад, размышляла Роффи, глядя на леших, шляпы которых были украшены бумажными белыми цветами, она и представить не могла, что произойдет столько всего!
Конечно! Она ведь и не собиралась идти на праздник. На праздник, скорее всего, пошла бы Лерр, а Роффи хотела закончить горный пейзаж и наконец-то навести порядок в старом шкафу. Раньше, еще до отъезда сестры, она просто панически боялась одиночества. Потом, когда ей все-таки пришлось столкнуться со своим самым большим страхом, она с удивлением обнаружила, что то, от чего она бежала, на самом деле содержало в себе массу полезного для нее. Как она могла раньше этого не понимать? С тех пор Роффи старалась избегать шумных сборищ, лелея каждую минуту уединения. Но после встречи с Греллем все стало по-другому, как именно, она еще не поняла, просто все стало каким-то нереальным… а может быть, наоборот, было нереальным, а стало — реальным? Вконец запутавшись в своих мыслях, Роффи достала из кармана зеркальце и, тщательно вытерев его платком, взглянула на свое отражение.
— Свет мой, зеркальце, скажи… — услышала она у себя за спиной.
Грелль, улыбаясь, протянул ей большую яркую открытку. На ней был нарисован тутовник, весь в пестрых ленточках и лесных птичках. 'Пусть сбудутся все ваши мечты! — переливалась всеми цветами радуги надпись под тутовником.
— Спасибо, Грелль, — девушка с благодарностью улыбнулась.
— Это еще не все! — Грелль вытянул вперед руку, и Роффи увидела болтающийся на золоченой нитке деревянный стручок зеленого горошка, покрашенный в ярко-зеленый цвет.
— Еле нашел, — Грелль положил сувенир Роффи в ладошку и, почесывая подбородок, критически посмотрел на стручок. — К сожалению, цвет был только такой.
— Изумрудно-зеленая в чистом виде, — сказала она, разглядывая подарок.
— Перекрась его, Роффи, — Грелль серьезно посмотрел ей в глаза. — Чтоб цвет был такой же, как у твоих горошин на платье.
— Вот и очередь подошла! — Роффи потирала руки в предвкушении горячих грюлей.
Они подошли к столикам, высматривая свободное место.
— Смотри, вон там Зеленыч сидит один, пойдем к нему подсядем! — Грелль потянул спутницу в сторону отдаленного столика, утонувшего в тени высокой ели.
Зеленыч сидел за кружкой эля и пытался наколоть вилкой ускользающие стручки бобов.
— С праздником, Зеленыч! — Грелль протянул ему руку. — Можно, мы с Роффи к тебе подсядем?
Водяной радостно улыбнулся и кивнул.
— Как раз хотел с тобой поговорить! — Зеленыч откинулся на спинку стула и посмотрел на Роффи.
Роффи, которую чуть не сбили с ног пробегающие дети в пестрых костюмах, села за стол и вопросительно посмотрела на водяного.
— Это по поводу бумажных пакетов для упаковки. А что, если там на каждом рисовать разный рисунок? Ну, на каком-то стрекозу, на другом ежа, к примеру. А то когда на всех просто 'Дно' написано, скучно как-то! — вздохнул он и запустил руки в свою шикарную зеленую бороду.
— Можно и так. Только это дороже будет. А мне даже станет интересней работать. То я везде трафарет шлепаю, а это творчество настоящее получится, — ответила ему Роффи и откусила самый
